Мы все умрём. Но это не точно (СИ)

В комнату вошёл сам Драко Малфой собственной персоной с большой кастрюлей блестящих от воды овощей. Её интуиция моментально забила тревогу. Меньше всего Малфой походил на хнычущего, капризного Хорька. Цепкие светлые глаза моментально замерли на ней. Он остановился и недовольно поджал губы. Ну да, видимо, приступа ностальгии по Хогвартсу её визит не вызвал.

Гермиона подумала, что Драко сильно изменился. Вряд ли б эта его версия стала колебаться перед убийством Дамблдора. Всё, что сейчас напоминало его прежнего, — белые платиновые волосы, идеально ровная осанка и высокомерно вздёрнутый подбородок. А ещё от него за милю разило неприятностями. На лбу бегущей строкой было написано, что ничего хорошего ждать не стоило. Ей захотелось сжать покрепче тёплую широкую ладонь Гарри.

— Привет, — голос её прозвучал ровно и спокойно, хотя сердце стучало слишком часто и как-то невпопад.

Малфой приветствие проигнорировал. Просто молчал и демонстративно разглядывал её. Гермиона ответила ему тем же. Если раньше, даже сквозь мантию, он производил впечатление худощавого хрупкого мальчика, такого изнеженного и аристократичного нытика, то сейчас перед ней стоял сильный подтянутый парень. Драко был в обычных магловских джинсах, без рубашки, футболки, или чего-то, что прикрыло бы его оголённый торс, на котором отчётливо виднелись тонкие белёсые полоски шрамов. По коже Гермионы пробежали мурашки. Она точно знала, что за заклятье оставляет такие следы — Сектумсемпра. Первое настолько тёмное заклинание с их стороны. И даже в этой отвратительной истории снова был замешан Малфой. Словно все неприятности начинались именно с него.

Хотя почему только неприятности? Крупные проблемы тоже происходили с его прямым участием: Пожиратели в Хогвартсе, Дамблдор, диадема… И только из-за него всё началось и никак не могло закончиться. Кто знает, может, вообще было бы лучше, если бы Снейп не пришёл тогда ему на помощь и дал спокойно умереть?

Малфой всё молчал и хмурил свои идеальные брови. Казалось, что прошла не пара секунд, а целая вечность. Гермиона погладила пальцем тёплое родное древко волшебной палочки. Ну давай, скривись и продемонстрируй, насколько тебе мерзко присутствие маглорожденной волшебницы. Она нервно постучала палочкой по бедру. Драко проследил за этим движением пустыми, холодными глазами.

— Что ты тут забыла, Грейнджер? — наконец произнёс он, не забыв при этом заносчиво искривить рот. Всё такой же раздражающий, как и раньше. Гермиона гордо вскинула подбородок и задержала взгляд на его левом предплечье — змея и череп. Пожиратель-хо… Заранее заготовленное прозвище к Малфою никак не лепилось.

Нет, этот просто Пожиратель.

— Аврор Грейнджер, — девушка извлекла из сумочки удостоверение. — Временно заменяю своего напарника Лампкина. Сегодня я буду проводить проверку.

Драко раздражённо повёл плечом, будто её присутствие здесь не заслуживало внимания, и наконец-то сдвинулся с места. Ленивой походкой он прошёл к остальным и водрузил на стол свою кастрюлю. Даже обычную обшарпанную посудину он держал так, словно это была дорогая раритетная ваза древней эпохи. Длинные пальцы, тонкие, изящные запястья и выступающие сквозь бледную кожу дорожки вен. От мысли, что Драко Малфой собственными аристократично-пожирательскими руками мыл помидорки, стало немножко забавно. Наследник чистокровного рода всё-таки снизошёл до этого? Как его сердечный приступ не хватил?

Ощущение собственного превосходства тёплым бальзамом растеклось по её оголённым нервам. У неё — действующая волшебная палочка, а значит, контроль и власть над ситуацией тоже именно у неё. Они здесь ничего не могли сделать. Эта мысль даже немного успокоила. Она со всем справится. Надо же было так глупо разнервничаться. Нужно просто заставить их отдать свои палочки.

— О, а что случилось с Мартином? — откуда-то сбоку раздался встревоженный низкий голос.

Гермиона перевела молчаливый взгляд на Нотта. Она никак не могла его вспомнить. Где сидел он на общих парах? С кем общался? Был ли в команде по квиддичу? Хотя, по правде сказать, она и не пыталась запомнить всех слизеринцев, но могла точно утверждать, что этот в стычках с гриффиндорцами не участвовал, а значит, автоматически попадал в категорию благовоспитанных сокурсников. И сейчас Теодор выглядел искренне расстроенным. Он, видимо, действительно волновался за своего аврора. Гермиона подумала, что такая искренняя способность сопереживать свойственна только эмпатичным людям, открытым и простым. Да, это определение ему весьма подходило. Мерлин, как его вообще занесло на Слизерин?