Мы выбираем звезды

– Боюсь, с последним какое-то время придется подождать, – заметил Ринндалир, махнув рукой. – Безопаснее всего, мне кажется, переправить Гатри на Луну, что называется, контрабандой. Иначе тайная полиция наверняка найдет возможность перехватить нас Даже если все обойдется… Прикиньте, на что способен один-единственный фанатик? Любая попытка покушения приведет понятно к чему. Доставив Гатри на Луну, мы обязательно посоветуемся с ним. Его врагам в уме не откажешь, хотя положение у них отчаянное: Северная Америка на грани гражданской войны, речь идет о миллионах жизней.

Интересно, подумалось девушке, неужели его и вправду заботит, что происходит на Земле? Она тут же укорила себя за подобную мысль. В Ринндалире гораздо больше от Фауста, чем от Мефистофеля; кроме того, он предлагает план, который в случае успеха принесет свободу. Кира взяла в левую руку бокал с вином, правую протянула селенарху и произнесла:

– Muy bien.

– Отлично, – проговорил Ринндалир. Какая теплая у него ладонь, какие большие глаза – раскосые, цвета морской волны со стальным отливом. – Пейте, потом я налью снова, и мы выпьем за хаос.

– За хаос? – переспросила Кира.

– В научном смысле слова. За упорядочение бесконечно удивительной, непредсказуемой множественности. – Помолчав, селенарх добавил: – И за хаос в его исконном значении. Не думаю, что после всего, что произошло и произойдет, мы будем жить по-прежнему. Да, Шива[112] – разрушитель, однако он и творец.

Они осушили бокалы и заговорили о другом. Некоторое время спустя Кира сообразила, что Ринндалир так толком и не объяснил, почему он и прочие селенархи решили помочь Гатри. Надо признать, от объяснения он уклонился весьма ловко.

– У нас одна цель, – сказал он, – сделать Луну во всех отношениях пригодной для обитания. Этого приходится добиваться за счет иллюзий. Когда иссякает наше воображение, за дело берутся компьютеры. Будущее, безусловно принадлежит им, если только мы… Не первое восстание возрождает, благодаря хаосу, надежду. – Словно спохватившись, что позволил чужаку заглянуть к себе в душу, Ринндалир быстро сменил тему и отпустил какую-то шутку.

Кира спросила себя: «Действительно ли он – Фауст?» А кто же еще? Бог? Трикстер?[113] Ворон? Койот? Локи?

Такие мысли владели девушкой и за ужином. Стол был накрыт в комнате, залитой голубыми сумерками, пронизанной пряными ароматами и музыкой. Откуда Ринндалир узнал, что ей нравится именно эта мелодия? Слуги приносили все новые кушанья, каждое из которых было шедевром кулинарного искусства. Разговор перескакивал с одного на другое, причем впечатление почти полного единодушия, которое возникло в самом его начале, никуда не исчезало. Селенарх слушал, улыбался, шутил, цитировал поэтов, вспоминал… Кира рассказала ему о своей жизни в Торонто и в России, о полетах к дальним планетам и погонях за кометами. То, что Ринндалир и не подумал ответить откровенностью на откровенность, она поняла гораздо позже.

Официанты принесли кофе и ликер и бесшумно удалились.

– С вами очень хорошо, пилот Дэвис, – произнес селенарх.

– Роr favor, лорд Ринндалир, зовите меня Кирой.

– Что ж, – он усмехнулся, – тогда и я сегодня вечером никакой не лорд. Будем обыкновенными людьми.

Если сравнивать его с мифологическим персонажем, как насчет Кришны?

30

Дул прохладный ветерок. Береза шелестела листвой – отчасти уже желтой, отчасти лишь начинавшей желтеть. Рядом, словно бросая вызов осени, пышно цвели подсолнухи, шапки которых возвышались над разросшейся овсяницей. Да, на Рагарандзи-Го наступала осень, предвестница обычно мягкой зимы.

Интересно, подумала Эйко, каково жить на планете, где климатом не управляют даже в той малой степени, как на Земле? Должно быть, необузданные стихии обладают колоссальной мощью, судя по тому, какое впечатление производят их прирученные призраки. Наверно, они необходимы для эволюции? А дух – он необходим?

Женщина миновала ворота в стене и приблизилась к Дереву. В тени того, храня почтительное молчание, стояли трое, все незнакомые, что, впрочем, ничего не означало: нельзя же в каждом человеке, которого не знаешь, подозревать агента Сепо. Тем не менее, Эйко решила понаблюдать за ними, посмотреть, привычна или им сила тяжести в половину земной. Нет, это несомненно привлечет их внимание. Лучше спокойно пройти мимо. В конце концов, от чужаков страх спрятать легче, чем от знакомых. Разумеется, друзьям известно, что она с детских лет обожает Дерево. Однако… Эйко обогнула ствол и поднялась по лесенке, спеша забраться как можно выше, пока никто не лезет за нею следом.

На третьей площадке она рискнула остановиться и перевести дыхание. Во рту пересохло, руки и ноги дрожали, как бы напоминая о том, что юность, к сожалению, уже не вернешь. Эйко отцепила от пояса фляжку с водой, сделала глоток, оперлась на поручень и погрузилась в созерцание.