Мы здесь

– Да что ты говоришь! Ты меня просила. Требовала. В школе ты подбивала меня на всякие проделки – вроде тех, что с Келли, – но когда мы переехали в город, ты только о том и твердила. О вещах, которые я по твоему хотению должна была тебе добывать.

Миссис Уоррен охватило головокружительное ощущение вины, такое сильное, что ее даже затошнило.

О Келли Маршалл она не вспоминала двадцать лет, но уже одно упоминание этого имени унесло ее назад в те дни, когда они были лучшими школьными подругами. Келли общалась с одноклассником, на которого Кэтрин решила положить глаз. Сейчас ей мучительно не хотелось углубляться в те времена и вспоминать, как Маршалл лишилась того парня (его заарканила Кэтрин) после того, как ее обвинили в том, что она якобы ворует у других девочек вещи. И как Келли стала потом терять в весе и становиться все худее и худее, пока не заболела конкретно анорексией и ее не забрали из школы родители, после чего ее никто уже не видел.

– Пошла вон отсюда, – сказала Кэтрин так твердо, как только могла, хотя голос ее при этом все равно предательски дрогнул.

– Получается, все это было ошибкой? – потерянно спросила Лиззи. – Мне следовало довольствоваться тем, что у нас было. Или тем, что мне насчет этого казалось.

– Тебе – казалось? – насмешливо переспросила Уоррен. – Как что-то может казаться тому, кто не реален? И реальной ты не была никогда.

– Неправда! – горестно воскликнула ее почти невидимая собеседница. – Я была реальной с того момента, как ты впервые меня увидела. Я реальна, и я была тебе подругой. Была и есть. Я приглядываю за тобой, провожаю тебя, чтобы поздно вечером, когда ты идешь домой, с тобой ничего не случилось. Я никогда тебя не забывала. А вот ты меня забыла. Вышвырнула вон.

– Как можно вышвырнуть то, чего не существует?

– Я существую.

– Вздор. Ты ничто.

– Нет: просто я ничего не имею. В то время как у тебя есть все: машина, деньги, дом, муж, дочки. Такая ты есть, и такой ты была всегда. Милашка Кэти должна иметь все, чего захочет, даже если ради этого будет вынуждена заставлять свою подругу воровать.

Кэтрин пыталась отступить, прихватив с собою дочерей. Элла как будто впала в транс: глаза распахнуты, лицо застыло, грудь вздымается и опадает в беззвучных рыданиях… Иза же, в отличие от своей сестры, на красивую тетю, что появляется и исчезает, близится и говорит все эти интересные вещи, смотрела с азартным интересом.

– Вот какова ваша замечательная мамуля внутри, девочки. Воровка, лгунья и кидала, которой при этом недостает смелости на то, чтобы делать все это своими руками, – объявила сестрам Лиззи.

Неожиданно миссис Уоррен отпихнула дочек и выбросила руку в сторону непрошеной гостьи.

Иза увидела, с какой удивительной быстротой красивая тетя взметнула ладонь и ухватила маму за запястье. Удерживая его, она подвела свое лицо ближе.

– Вспомни меня, – сказала она. – Вспомни, как ты меня любила.

– Я никогда не любила тебя, – возразила женщина.

– Нет. Я знаю, что любила.

Кэтрин тоже выдвинула лицо вперед: теперь они были буквально нос к носу.

– Ты была для меня ничем. Все время, – заявила миссис Уоррен. – Ты была просто я в моих разговорах с самой собой. Ты воображаемая девочка, ты появлялась, когда у меня не было реального друга, в те минуты, когда он был мне нужен. Вот я и выдумывала самой себе замену. Мнимого двойника, товарища по чувствам.

– Я была тебе нужна.

– Нет. Ты была просто игрушкой.

– Ты толкала меня на всякие проделки.

– Ну и что с того? Ты была просто теми частицами меня, которых я сама чуралась. Шаталась за мной по городу и все никак не отставала, хотя тебе давно уже пора было сгинуть у меня из памяти. Это ты продолжала воровать, потому как это единственное, чем ты умела заниматься.

Лиззи силилась сжать запястье своей жестокой подруги сильнее, сделать ей больно, так чтобы не выдержали и хрупнули кости, но у нее не получалось.

Девочки тем временем слезно вопили.

– Если до тебя это не дошло тогда, – сказала Кэтрин, – так пусть дойдет сейчас. Я тебя не помню и не нуждаюсь в тебе. Все, хватит. Мне пора заниматься детьми – кстати, тем, чего у тебя никогда не будет. Почему, как ты думаешь? Точно: потому что ты не реальная.

Она попыталась с себя стряхнуть Лиззи, но та не отцеплялась, и от этого миссис Уоррен потеряла равновесие. Призрачная брюнетка не без удивления обнаружила, что у нее еще есть запас сил, исходящий из чувства саднящей несправедливости и черной обиды.

У нее получилось, выхлестнув руку, садануть Кэтрин о стену рядом с телевизором. От удара женщина съехала на пол.

– Что ж, я уйду, – с горьким гневом сказала ее воображаемая подруга. – И я знаю, как именно это сделать. Ты когда-нибудь слышала о Расцвете? Нет? Боюсь, Кэти, в это переходное состояние входят двое: ты и я. Причем ты, в кои-то веки, в качестве дающего. Дающего свою совершенную жизнь.