«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века

Большая часть берлинских семей из средних слоев принадлежали к образованному обществу, отцы зачастую имели не только среднее, но и высшее образование, что дает основания причислить их в определенном смысле к интеллектуальной элите общества. Однако говорить на этом основании о неприятии режима, о критическом отношении к нему большинства было бы неправильно. Элита в смутную эпоху перемен не отличается от простых граждан ни повышенной предусмотрительностью, ни обостренным предвидением. Надеяться на «лучшие умы» не следует, на них так же легко действует яд политической демагогии, как и на простых смертных. Все общество в критические времена охотно идет за дудочкой очередного диктатора-крысолова, и дистанция от цивилизации до варварства на удивление коротка.

С другой стороны, на основании анализа каритны повседневной жизни берлинских семей в период национал-социализма было бы совершенно неправильно утверждать о тотальном контроле власти над обществом и полном отсутствии сопротивления давлению с ее стороны. Несмотря на небольшое пространство для маневра, у человека в конечном счете всегда оставался выбор степени интеграции в режим и разные люди оценивали жизнь в Германии и вели себя совершенно по-разному.

Во время войны не сразу, но постепенно и неотвратимо весь характер «обычной» семейной повседневности меняется кардинальным образом. Она определяется теперь прежде всего ожиданиями и надеждами на победоносный конец войны и возвращение членов семьи с фронта, страхом смерти и террора, переживаниями во время воздушных налетов, тотальными чувствами постоянного беспокойства и опасности. Психические и физические нагрузки на всех членов семьи, включая детей, увеличиваются многократно. Новое значение единственной связующей нити приобретают письма, где описанию повседневности отводится первостепенное место, причем члены семьи стараются поддержать друг друга, преуменьшая трудности. Но даже они иногда не в силах сохранить семейные отношения в несвойственно долгом отдалении друг от друга. Нередкими были мысли о сохранении супружеской верности как с той, так и с другой стороны, и в целом война оказывала на семьи и семейную жизнь уничтожающее, центробежное воздействие из-за долгих разлук и страшных впечатлений. Даже, если оба партнера хотели сохранить отношения, перемены в характере, пережитый ужас, новый опыт в семейных ролях не всегда могли это позволить. Разрыву семейных связей и традиций способствовал и нацизм, многократно увеличив давление на членов «народного сообщества», «фронта в тылу» с целью тотальной мобилизации их сил и ресурсов для выполнения своих военных и идеологических целей.

Война оказывала подлинно нивелирующее воздействие на повседневную жизнь, стирая социальные, возрастные и другие различия перед лицом смерти и разрушений. Формы существования суживались до примитивного выживания, до одного-единственного желания выжить и дождаться прекращения этих чрезвычайных обстоятельств. Семья все больше замыкалась на самой себе, смутные ожидания предстоящей катастрофы, поражения Германии заставляли цепляться за последнюю надежду, иррационально верить в то, что страна все же выйдет с победой из сжимавшегося кольца вражеских войск. Ужасы воздушных налетов рождали представления о германском народе, гражданском населении как невинных жертвах жестокости и насилия, замещали собой все остальное и уводили в сторону от неприятных ощущений виновности если не себя, то режима национал-социализма. Для пробуждения от социальной апатии и восстановления нормальной повседневности и семейной жизни требовалось как элементарное воссоединение семьи, так и время, приносившее с собой горькие размышления и трудную переоценку смысла и цены «обычной жизни» в тридцатые годы.

Библиография

Архивные документы

Humboldt-Universit"at zu Berlin. Institut f"ur Europ"aische Ethnologie. Archiv der Landesstelle f"ur Berlin-Brandenburgische Volkskunde. Nachlass von Wolfgang Herzberg. Lebenserz"ahlungen der Arbeiter des VEB Berliner Gl"uhlampenwerk (1979–1981). Bd. 1–5.

Humboldt-Universit"at zu Berlin. Institut f"ur Europ"aische Ethnologie. Archiv der Landesstelle f"ur Berlin-Brandenburgische Volkskunde. Nachlass von Richard Beitl. Materialien f"ur das Heimat- und Trachtenfest Berlin-Steglitz 1935. Unbearbeitet.

Landesarchiv Berlin. A Rep. 040–050 — St"adtische Beh"orden und nachgeordnete Einrichtungen; Magistrat- und Bezirksverwaltungenverwaltungen.

Landesarchiv Berlin. A Rep. 020, 230–240, 500–550 — Schulen und h"ohere Lehranstalten.

Landesarchiv Berlin. A Rep. 244–02 — Hitlerjugend: Gau GrossBerlin.

Landesarchiv Berlin. B Rep. 042 — Vereine.

Landesarchiv Berlin. E Rep. 061–19. Nr. 16. Familiennachlass Schoepplenberg. Tageb"ucher der Familie Schoepplenberg. Bd. 8. 1929–35.

Landesarchiv Berlin. E Rep. 061–19. Nr. 17. Familiennachlass Schoepplenberg. Tageb"ucher der Familie Schoepplenberg. Bd. 9. 1934–39.

Landesarchiv Berlin. E Rep. 200–43. Nr.4. Tagebuch. 16.Jan.1933–12.M"arz 1938. 4.Buch.

Landesarchiv Berlin. E Rep. 200–48. Nr. 9.