«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века

Буржуазная семья в Германии в первой половине ХХ века, оставшись в своей основе неизменной, испытала к началу 30-х гг. тем не менее множество потрясений. Иллюзия вечной действенности этой семейной модели, которая смыкалась с иллюзией незыблемости общественного порядка, в рамках которого она и существовала, была разрушена Первой мировой войной и последовавшей за ней революцией 1918/19 гг. Ориентация на законный брак, освященный авторитетом церкви, подвергалась критике со стороны приверженцев теорий «свободной любви» и «стакана воды», незыблемость материальных устоев, основанных на имуществе отца и его роли единственного кормильца, также пошатнулась, протестанско-аскетическое понимание ролей мужчины и женщины в их совместной жизни и воспитании детей, основанное на «разумной любви», уступало место любви романтической, признанию за детьми права на самостоятельный выбор спутника жизни. Любовь, а не материальные соображения, становилась важнейшим условием заключения брака. Супружеская любовь-долг постепенно эротизировалась, наполнялась как и культура в целом сексуальностью, от брака стало естественным ожидать удовлетворения сексуальных потребностей, причем не только мужчины, но и женщины! Даже такое сакральное понятие как девственность, ранее являвшаяся обязательным условием для начала «честного супружества» в бюргерской семье, в ряде случаев уступает натиску пока по большей части лишь со стороны жениха[31].

Развитие женской эмансипации подняло статус жены даже как хозяйки дома, новые партнерские отношения подразумевали равноправие, взаимное общение, советы и обсуждение как внутрисемейных дел, так и общественных событий между супругами. Эта ситуация потребовала дальнейшей индивидуализации как семьи в целом, так и самих мужа и жены: в партнере наиболее ценимой стороной становилась его личность, религиозный догмат единственного брака получил в этом отношении неожиданное подкрепление, так как семейное счастье базировалось отныне на взаимной коммуникации и понимании[32], число разводов по-прежнему было сравнительно невелико. Тем не менее традиционное разделение семейных ролей сохранялось: в семье с определенным уровнем материального достатка женщина, даже получив в девичестве образование, не должна была работать, а занималась собой, вела дом и воспитывала детей. По хозяйству ей помогала прислуга, обычно приходящая домработница. Для маленьких детей в семью часто приглашалась няня.

Дом, квартира сохраняли свое сакральное значение места обитания семьи, закрытого пространства как для посторонних, так и для общества. Хранительницей его являлась женщина, она обеспечивала уют, отвечала за налаженный быт, удовлетворяла потребности и даже олицетворяла собой процветание хозяина-мужчины. Необходимость «встать на ноги», получить определенный профессиональный и социальный статус, «жизненный опыт» перед принятием на себя ответственности по содержанию семьи обуславливала среди мужской части выходцев из средних слоев более высокий возраст вступления в брак — 27–30 лет, хотя он медленно понижался.

В отличие от мужчины, девушка большей частью не жила отдельно от родителей, а выходила замуж непосредственно из заботливого родительского дома, в ряде случаев получив профессиональное образование, кроме этого, она должна была успеть родить детей, да и к мужу требовалось относиться уважительно, поэтому невесты были младше женихов, но и им редко когда бывало меньше 20 лет.

Разница в возрасте между супругами также уменьшалась: с 8–10 лет в XIX веке до 3–8 лет в первой четверти ХХ века[33]. Количество детей также неуклонно становилось меньше, 1–3 ребенка вместо 4–6 отличали немецкую городскую семью уже в первой четверти ХХ века, здесь сыграли свою роль и общественно-политические потрясения, обусловившие начало демографических сдвигов вплоть до кризиса рождаемости.

В отношениях с детьми родители придерживались патриархальных принципов безусловного авторитета, особенно отца, и абсолютного послушания со стороны детей[34]. Отец, принимавший сравнительно малое участие в повседневных домашних заботах, тем не менее считался основой, центром, главой семьи. Дети не были главным приоритетом семейной жизни, которая вращалась вокруг отца, определявшего все основные ее моменты вплоть до будущей профессии детей[35].