«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века

Заканчивался журнал небольшим морализирующим опусом некоего д-ра Роте «Женщине для размышления» и «Четырнадцатью правилами, чтобы погубить ребенка» Хедвиг Либе[268], кроссвордом и отрывком из любовного романа тоже в национал-социалистическом духе[269]. Одного ознакомления с этим материалом хватило, чтобы представить лавину воспитательной информации, обрушивавшейся на головы немецких женщин и девушек, а ведь были еще и специальные журналы «Германского женского фронта» под редакции его «фюрера» Лидии Готтчевски (1933 г.) с бесконечными статьями о «воспитании народной общности в семье», «современном воспитании полов», «подлинном материнстве», «семье и немецкой жизненной силе» и даже «материнском языке в повседневной жизни»[270], «Германская женщина-борец», озабоченная среди «ценностей германского брака» «правильным сексуальным воспитаним юношества, состоящим исключительно в полном воздержании до свадьбы во имя священных целей народа и расы»[271] и другие, вплоть до локальных, с удручающим единообразием как содержания, так и оформления. Мир женщины-домохозяйки был представлен в нацистских публикациях как своего рода микрокосм, в котором она может править и обставлять его по своему усмотрению, хотя в реальности это далеко не всегда было осуществимо.

Конечно, если обратиться к журналам мод и легкого чтения («Ди Даме», «Ди юнге Даме», «Моденшау» и т. п.), то там идеологизированных материалов будет меньше, но даже среди репортажей 1938 г. (!) о «Вене — городе моды» и отрывков из любовных романов и детективов можно увидеть рассказ о строительстве очередного автобана или о праздничном вечере в семье министра иностранных дел Риббентропа, а летом 1939 г. «Ди Даме» печатает специальный «итальянский» выпуск, посвященный Муссолини[272]. И по воспоминаниям дочерей, их матери имели дома и читали эти «женские» журналы, пропагандировавшие среди всего прочего и образцы новой германской моды, отличавшиеся обилием фольклорных элементов. Газеты также имели специальные разделы «Женщина и ее мир», «Слово предоставляется женщине» и т. п.[273]. Успехом пользовались и рекомендации по гигиене и воспитании маленьких детей, в частности, уже упоминавшаяся книга Иоганны Харер «Германская мать и ее первый ребенок», которая часто имелась дома.

Посещали юные хозяйки, особенно готовящиеся стать матерью, и «школы матерей»[274] «имперской материнской службы» (Reichsmütterdienst), где 1–2 раза в неделю (всего 12 занятий) их на самом современном оборудовании — холодильный шкаф, электроплита — учили готовить для детей, ухаживать за ними, шить детскую одежду, мастерить игрушки и кукол, опять-таки в ореоле священных задач германской матери в области расовой гигиены, наследственного здоровья, экономного ведения хозяйства и воспитания из детей стойких к боли и смерти героев, готовых к беспрекословному выполнению приказа[275].

Если сравнить содержание «женского» приложения к главной газете Третьего Рейха «Фелькишер беобахтер», выходившего почти еженедельно в 1939 г. и чуть реже в 1933 г. под названием «Германская женщина», то можно заметить интересную эволюцию: если в 1933 г. главными темами выпусков ялялись облик арийской женщины, материнство и деятельность нацистских женских организаций, то в 1939 г. центр тяжести ощутимо смещается в сторону репортажей о женщине на работе, женских профессиях, а также экономии и бережливости в домашнем хозяйстве, целая серия статей посвящена подробному рассмотрению нового законодательства о браке и разводах (в силе с июля 1938 г.), а предлагаемый читательницам любовный роман повествует о супружеской измене! С началом войны «Ди дойче фрау» окончательно теряет интерес к материнству и дому и переключается на помощь фронту, психологическую поддержку мужчин и участие женщин и подростков в противовоздушной обороне городов[276].

В заключение стоит упомянуть еще одно «хобби» периода национал-социализма, повсеместному внедрению которого активно содействовало государство: воссоздание истории своей семьи, оформление семейных родословных и архивов[277]. Это распространенное и на первый взгляд неполитическое занятие было поставлено нацистами на прочную законодательную базу. «Свидетельство об арийском происхождении»[278] стало в 30-е гг. абсолютно необходимым документом и при приеме на работу, и для сохранения своего места в системе государственной службы, и для заключения брака, и вообще при малейшем сомнении в происхождении предков, поэтому розыск в архивах и церковных книгах своих корней приобрел характер повального «увлечения» у населения Третьего рейха, смешанного со страхом найти что-либо неподходящее.