Мы жили среди бауле

Какая-то устрашающая маска выпрыгивает на середину площадки и начинает скакать по кругу. На ряженом надето нечто вроде рыболовной сети с огромным воротником из мочала и такими же «манжетами» на руках и ногах, а сзади у него болтается мочальный хвост. Маска на его лице изображает лик злого духа. Следом за этим страшилищем пританцовывает молодой парень, держа в руках его хвост, словно шлейф. Этот парень — прямо виртуоз! Вся его стройная, высокая фигура извивается в ритме танца, точно змея, ритмично подёргиваются не только ноги и руки танцора, но и лопатки, даже каждый палец двигается в такт музыке. Что-то потрясающее! Потом выходят двое-трое могучих мужчин, один из которых трубит в рог. Они, щёлкая бичами, заставляют отступать всё дальше и дальше шеренгу молодых людей, приготовившихся для танца. Но затем танцоры под неистовое хоровое пение бросаются вперёд и заполняют всю танцевальную площадку.

«Демон» тем временем сник и опустился на землю. Маску он сдвинул на лоб, а «прислужник» «демона» обмахивает его платком (как это делают тренеры с боксёрами во время передышки между раундами). Я могу себе представить, как этот бедняга вспотел под своей глухой деревянной маской! Потом взрывается внезапная россыпь барабанной дроби, «демон» вскакивает, подбегает ко мне и, приплясывая на месте, протягивает мне руку. А Михаэль тоже вскочил и старательно фотографирует со вспышкой всё происходящее.

Это отнюдь не простое дело — фотографировать в таких условиях. Во-первых, свет от костров слишком слаб, во-вторых, дети, обуреваемые любопытством, подходят вплотную к аппарату и заглядывают в объектив, мешая снимать. Но против этой помехи Михаэль быстро придумал способ защиты: он предложил самым настырным из мальчишек смотреть на зеркало вспышки. А когда они на него уставились, щёлкнул, и яркий свет заставил всех моментально зажмуриться и убежать от страха. Это вызвало взрыв радостного удивления у всех остальных ребят, злорадный смех, а на будущее — желание держаться подальше от этого дьявольского аппарата…

Я решил узнать у убелённого сединами старейшины о значении этого танца и сопровождающего его пения. К своему удивлению, я услышал, что он и сам не очень-то понял, что всё это должно означать. Дело в том, что исполняемый танец не исконный танец бауле, молодёжь переняла его у гуро, какого-то совсем другого племени[13]. Даже маски скопированы с масок гуро, и текст песен поётся не на языке бауле, а на гуро. Это весьма обычно для Африки: понравившиеся танцы и песни повсюду копируются и переходят от одного племени к другому. Впрочем, с нашими европейскими танцами происходит ведь то же самое!

Снова заиграла музыка, и появилась следующая маска. Но на сей раз лицо не чёрное, а розоватого оттенка. Судя по одежде, эта фигура сильно смахивает на европейскую дамочку тридцатых — сороковых годов. Я высказал подозрение, что это, вероятно, пародия на белых, но мои хозяева стали уверять меня, что нет, это не так…

Когда барабаны начинают звучать глуше и слабее, барабанщики держат их некоторое время над огнём, и шкуры снова натягиваются — простой и практичный способ!

Как жаль, что все эти ритмично извивающиеся в танце, блестящие как антрацит тела мы способны зафиксировать лишь на фото, а не на киноплёнке! Снимать ночью фильм, к сожалению, дело совершенно безнадёжное: куда бы мы здесь могли подключить осветительную аппаратуру?

Барабаны и ноги работают без устали. Чего не скажешь о нас — скоро нас окончательно сморило, и мы отправились спать. Нам отвели целый дом, состоящий из трёх маленьких квартир. Хозяин освободил его, а сам вместе с двумя жёнами переселился на это время в какое-то другое помещение.

Дом этот устроен весьма оригинально. Он имеет вид удлинённого прямоугольника, на продольной стороне которого находятся три двери, завешенные циновками. Каждая такая дверь ведёт в просторное помещение (примерно 5X6 метров) с гладким глинобитным полом. Однако переборки между этими тремя комнатами до потолка не доходят, они не выше человеческого роста. Такими же глинобитными стенками в углу каждого помещения отгорожено нечто вроде «спальной кабины». Дверь такой «спальни» запирается па ключ. Так что дом состоит как бы из трёх небольших квартир, и каждая жена имеет, таким образом, свою отдельную квартиру. Мебели мы в доме не обнаружили, только в каждой «квартире» в углу были сложены разные предметы домашней утвари, а в «спальнях» имелся деревянный ларь (тоже под замком). Муж спит в среднем помещении. А по сторонам расположены «апартаменты» его двух жён: каждая ведёт своё собственное хозяйство и владеет своим собственным имуществом. Как видно, и многожёнство должно быть разумно организовано. Ведь давно известно, что «общий суповой котёл» легко ведёт к раздорам…