Мы жили среди бауле

Успешное лечение проказы зависит от ранней диагностики и своевременно принятых мер. Полная ликвидация болезни в течение первых двух лет происходит в десять раз чаще, чем в случае четырёхлетнего срока заболевания. Однако на сегодняшний день стало почти невозможно лечить все те миллионы больных, имеющихся сейчас на земле, и в первую очередь, разумеется, в странах, где к этой болезни относятся достаточно равнодушно, часто даже не рассматривая её как заразную. В стационары для лечения проказы там, как правило, попадают лишь полностью отчаявшиеся, изуродованные и покалеченные люди, которые, словно утопающий, хватающийся за соломинку, отдают себя в руки белых врачей.

А можно ли вообще брать на себя ответственность за такие действия, как насильственная изоляция больных, которых отрывают от родных и близких и фактически при жизни хоронят, обрекая на вечное заточение в лепрозориях, устроенных на необитаемых островах? Кому дано такое право? Такие действия приводят только к тому, что больные на ранней стадии развития болезни, когда она для постороннего глаза, как правило, не заметна, прячутся от врачей и скрывают всеми силами свой недуг. А ведь именно в этой стадии больные наиболее опасны для окружающих, гораздо опаснее, чем несчастные изуродованные калеки, которых и сами все сторонятся!

Поэтому госпитали для подобных больных должны быть организованы так, чтобы люди не боялись туда приходить: с хорошим питанием и уютными палатами; больным должна быть предоставлена духовная пища, кино, какая-то трудовая деятельность; а изуродованных, вызывающих ужас у окружающих, запущенных больных необходимо изолировать от других, чтобы не подавлять тех морально и не пугать безутешными перспективами.

В подобные образцовые лепрозории, которые, кстати говоря, уже имеются в различных частях света, больные идут охотно. В средневековье отдельные бездомные нищие даже нарочно симулировали болезнь, чтобы попасть в лепрозорий, который богато и сытно содержался на обильные пожертвования благотворительности.

Но содержать подобные образцовые учреждения безумно дорого, а больных слишком много. Поэтому сейчас стараются идти по линии разъяснения населению пользы лечения болезни на ранних стадиях и бесплатно лечить больных амбулаторным путём, тем более что необходимые для лечения лепры медикаменты стоят недорого.

Ужасно сознавать, что сейчас, в наше время, в которое мы с вами живём, на земле есть миллионы прокажённых, которые обречены медленно и мучительно загнивать, несмотря на то что у современной медицины есть средства им помочь! Во всяком случае большинству из них. И не делается это только потому, что недостаёт денег, хорошей организации и, главное, человеколюбия! Как легко можно было бы покончить с этим «адом на земле», если бы вместо гонки вооружения направить свои усилия на борьбу с человеческими недугами, и в частности снабдить врачей необходимыми (весьма скромными!) средствами лечения проказы, чтобы спасти этих несчастных и отверженных…

Глава шестая О ценах, заработках, золотых слитках и удивительных поваренных рецептах

— Моё сердце ещё слишком разгорячённое, я должен подождать, пока оно немного остынет, — говорит африканский крестьянин после того, как битый час провёл в лавчонке, отчаянно торгуясь.

С этими словами он забирает назад свои четыре мешка с не- обжаренным кофе, которые только что предлагал купить хозяину лавки и которые тот тщательно и долго взвешивал. Нет, он раздумал. Не спеша крестьянин водружает мешки с кофе на головы своих четырёх жён и вместе с ними уходит, причём сам идёт пустой. На нём старый пробковый шлем, нос его украшен синими солнцезащитными очками, и на фоне своих полуголых молодок, покорно бредущих следом за ним, словно гружёные ослики, он выглядит, я бы сказал, даже щеголевато.

Да, нелегко такому вот чёрному мужичку здесь, в городке, выгодно сбыть свой урожай, да чтобы его при этом ещё и не надули! Его жёнам сейчас придётся не менее чем в двадцати лавчонках сгружать, взвешивать и снова водружать себе на голову эти мешки, пока их хозяин и повелитель решится наконец продать свой товар. Но цену ему повсюду предлагают примерно одинаковую — несколько больше двух марок за килограмм, потому что минимальная цена установлена государством и занижать её никому не разрешается. Дело всё в том, сколько товар потянет на весах, а тянет он на всех весах по-разному…