Мы живые

– Откровенно говоря, – холодно и решительно заявила Товарищ Соня, – я не могу одобрить твой выбор, товарищ Лаврова. Настоящий пролетарий не должен сочетаться браком с представителем другого класса.

– Но, позвольте, Товарищ Соня, – с изумлением возразила Мариша, – Виктор же член партии.

– Я всегда говорила, что условия приема в партию недостаточно строги, – ответила Товарищ Соня.

Мариша удрученно бродила по комнате среди гостей. Никто не обращал на нее внимания, да и она сама не могла найти темы для разговора с ними. Заметив Василия Ивановича, стоящего в одиночестве у буфета, выстраивая в один ряд бутылки и бокалы, Мариша подошла к нему и нерешительно улыбнулась. Василий Иванович с изумлением посмотрел на нее.

– Я понимаю, что не нравлюсь вам, Василий Иванович. Но вы же видите, что я… я очень его люблю, – решительно выпалила Мариша, заливаясь от смущения румянцем.

Василий Иванович посмотрел на нее и голосом, не выражающим никаких чувств, сказал:

– Это превосходно, дитя.

Угрюмые и мрачные члены Маришиной семьи, расположившиеся в темном углу комнаты, чувствовали себя очень неловко. Ее отец – сутулый седой мужчина в рабочей куртке и залатанных штанах – сидел, обхватив мозолистыми руками колено; его суровое лицо было наклонено вперед, пристальным и недовольным взглядом он изучал комнату; его темные, по-юношески сверкающие глаза не соответствовали высохшему лицу. Мать Мариши робко выглядывала из-за спины мужа: в своем коленкоровом платье, украшенном цветочным узором, она выглядела мертвенно-бледной и совершенно бесформенной, лицо ее было того тусклого серого цвета, который приобретает прибрежный песок, размытый многочисленными дождями. Младший брат Мариши, долговязый мальчик лет восьми, стоял, держась за юбку матери, и бросал в сторону маленькой Аси недобрые, подозрительные взгляды.

Виктор подошел к Павлу Серову, стоявшему в окружении трех мужчин в кожаных куртках. Обняв одной рукой Серова, а другой обхватив секретаря их партийной ячейки, Виктор дружески-доверительно склонился над ними; его темные глаза засияли. Товарищ Соня, подойдя поближе к группе мужчин, расслышала шепот Виктора:

– …да, я горжусь семьей моей жены и их вкладом в дело революции. Вы знаете, что при царе ее отец был сослан в Сибирь.

– Товарищ Дунаев очень сообразительный человек, – заметила Товарищ Соня.

Ни Виктору, ни Серову не понравился ее тон.

– Виктор – один из наших лучших работников, Соня, – возразил Серов.

– Я сказала, что товарищ Дунаев очень сообразительный человек, – повторила она и добавила: – У меня не возникает никаких сомнений насчет его классовой преданности. Я уверена, что он не имеет ничего общего с такими аристократами, как вон тот гражданин по фамилии Коваленский.

Павел Серов пристально посмотрел на высокую фигуру Лео, разговаривавшего с Ритой Экслер, и затем спросил у Виктора:

– Так это он – Лев Коваленский?

– Да. Он очень близкий друг моей двоюродной сестры. А что?

– Нет, ничего. Все в порядке.

Лео заметил Киру и Андрея, сидевших рядом на подоконнике. Он принес Рите свои извинения и удалился; девушка раздраженно пожала плечами. Неторопливым шагом подойдя к Кире и Андрею, Лео спросил:

– Не помешаю?

– Конечно нет, – ответила Кира.

Лео присел рядом с Кирой. Он вытащил золотой портсигар и, открыв его, предложил Кире сигарету. Она отрицательно покачала головой. Затем он протянул портсигар Андрею. Тот не отказался. Лео предложил Андрею зажигалку.

– Социология является излюбленной наукой вашей партии, – начал Лео, обращаясь к Андрею, – не находите ли вы, товарищ Таганов, что эта свадьба представляет собой особенно интересный случай?

– Почему вы так думаете, гражданин Коваленский?

– На данном примере мы можем наблюдать неизменность человеческой природы. Брак по социальный мотивам является одним из старейших обычаев человечества. Всегда считалось целесообразным жениться или выходить замуж за представителя правящего класса.

– Но не забывайте, – возразил Андрей, – что в данном случае жених и невеста принадлежат к одной и той же социальной группе.

– Что за вздор! – вмешалась в разговор Кира. – Они просто любят друг друга.

– Любовь, – заметил Лео, – не является частью философии партии товарища Таганова, не так ли?

– Этот вопрос никоим образом не должен интересовать вас, – ответил Андрей.

– Почему же? – поинтересовался Лео, глядя на своего собеседника. – Это как раз то, что я в данный момент пытаюсь выяснить, – с расстановкой добавил он.

– И что же, данная постановка вопроса противоречит вашей теории в этой области?

– Отнюдь, даже подтверждает ее. Видите ли, моя теория заключается в том, что зачастую предметом сексуальных вожделений членов вашей партии становятся представители слоев общества более высоких, чем те, к которым они сами принадлежат, – глядя в глаза Андрею, Лео легким движением сигареты указал на Маришу, стоящую на другом конце комнаты.

– Если подобное происходит, то такие союзы не всегда оказываются несчастливыми, – рассудительно сказал Андрей. Он посмотрел прямо на Киру, но рукой указал в сторону Виктора.