Мы живые

– Как всегда. Ну так вот. Нинель – это имя нашего великого вождя Ленина наоборот. По-моему, неплохо. Либо мы можем назвать его Виленом по начальным буквам фамилии, имени и отчества нашего великого вождя Владимира Ильича Ленина, понял?

– Да. По мне, любое из них годится.

– Ну а если будет девочка – а я надеюсь на это, поскольку новая женщина получит должную независимость, и будущее страны в значительно большей степени, чем вы, мужчины, можете себе представить, принадлежит свободной пролетарской женщине, – так вот, если будет девочка, у меня припасено на этот случай несколько неплохих имен, но больше всего мне нравится Октябрина, потому что оно будет являть собой живой памятник нашей Великой Октябрьской революции.

– Несколько… длинновато, тебе не кажется?

– Ну и что? Очень хорошее и популярное имя. Знаешь, две недели назад Фимка Попова озвездила свое отродье и назвала ее Октябриной. Даже в газете объявление тиснула. Ее мужа прямо-таки распирала гордость. Как он все-таки слеп и глуп!

– Соня, к чему эти намеки…

– Тоже мне, моралист нашелся! Всем хорошо известно, что эта сука Фимка… А впрочем, черт с ней! Но если она считает, что у нее одной есть право публиковать имя своего отродья в газетах, то я… Я выписала еще несколько хороших современных имен. Например, Марксина – в честь Карла Маркса, или Коммунара. Или…

Что-то загремело под столом.

– Вот зараза, – чертыхнулась Соня. – Эти идиотские тапки! – Она неловко изогнулась на стуле и, вытянув ногу, стала что-то нащупывать ею под столом. Обнаружив предмет поисков, Соня, преодолевая боль в животе, нагнулась и принялась натягивать тапок, держа его за стоптанный каблук. – Посмотри, в каких обносках я хожу! Мне нужно так много вещей, тем более сейчас, когда я ожидаю ребенка… Ты, пьяный дурак, как нельзя лучше нашел время для писания писем, а мы все тут страдай!

– Не будем начинать все сначала, Соня. Ты же знаешь, мне повезло еще, что я отделался легким испугом.

– Верно! Надеюсь, твоего Коваленского после громкого судебного процесса поставят к стенке. Я позабочусь о том, чтобы наш женотдел устроил демонстрацию протеста против спекулянтов и дворянчиков!

Товарищ Соня продолжала просматривать листки календаря.

– Вот еще одно неплохое имя для девочки: Трибуна. Или – Баррикада! – воскликнула Товарищ Соня, ткнув пальцем в одну из страниц. – Можно что-нибудь в духе современной науки: Университета, например.

– Длинновато, – заметил Серов.

– Мне больше по душе Октябрина. Как-то более символично. Я все-таки надеюсь, что у нас будет девочка Октябрина Серова – будущий вождь пролетариата. Павел, кого ты хочешь – мальчика или девочку?

– Мне все равно, – равнодушно ответил Серов. – Лишь бы не двойню.

– Знаешь, это твое замечание мне совсем не нравится. Оно свидетельствует о том, что ты…

Раздался стук в дверь, который показался Серову слишком продолжительным и властным.

– Войдите! – крикнул он, подняв голову и выпустив из рук газету.

Войдя, Андрей Таганов закрыл за собой дверь. Товарищ Соня выронила календарь. Павел Серов не спеша встал.

– Добрый вечер, – поздоровался Андрей.

– Добрый вечер, – пристально глядя на Андрея, отозвался Серов.

– Это еще что такое, Таганов? – поинтересовалась Товарищ Соня; ее низкий голос звучал сухо и угрожающе.

Андрей даже не посмотрел в ее сторону.

– Мне нужно поговорить с тобой, Серов, – пояснил он.

– Давай выкладывай, – бросил Серов. Он стоял не шелохнувшись.

– Я же сказал, что мне нужно поговорить лично с тобой.

– А я говорю, давай выкладывай, – повторил Серов.

– Пусть твоя жена уйдет.

– У нас с мужем, – вставила Соня, – нет друг от друга никаких секретов.

– Выйди из комнаты, – не повышая голоса, настаивал Андрей, – и подожди в коридоре.

– Павел, если он…

– Тебе лучше уйти, Соня, – медленно выговорил Серов, не глядя в ее сторону. Он все так же пристально смотрел на Андрея.

Товарищ Соня сухо кашлянула.

– Товарищ Таганов действует все так же решительно, да? Посмотрим, что покажет время. К тому же ждать осталось недолго.

Товарищ Соня подобрала свое бледно-лиловое кимоно, плотно стянув его на животе. Вставив в зубы папиросу, она удалилась, шлепая тапками.

– Мне казалось, – начал Павел Серов, – что из того, что произошло за последние дни, ты вынес какие-то уроки.

– Ты не ошибся, – согласился Андрей.

– Что тебе в таком случае еще нужно?

– Лучше, пока я говорю, обувайся. Тебе придется выйти. В твоем распоряжении не так много времени.

– Да неужели? Рад, что ты посвятил меня в эту маленькую тайну. А то ведь я чуть было не решил, что это не входит в мои планы. И куда же я должен идти, товарищ Муссолини-Таганов?

– Освобождать Льва Коваленского!

Павел Серов тяжело грохнулся на диван и, зацепив ногой газету, разбросал по полу шелуху семечек.

– Что ты надумал, Таганов? С ума ты сошел, что ли?

– Молчи и слушай. Я объясню, что тебе нужно делать.

– Ты объяснишь, что мне нужно делать? Зачем?

– Об этом поговорим позже. Сейчас ты соберешься и пойдешь к своему другу-гэпэушнику.

– В такой поздний час?