Мы знали Евгения Шварца

Иногда Шварц поднимался ко мне, на четвертый этаж. Иногда я заходил к нему. Как-то мы ездили с ним на его вечер в Дом детской книги — он что-то говорил о себе, я что-то говорил о нем… Потом он тяжко заболел. Он знал, что болен серьезно, но бодрился. Был его юбилей, на котором я не мог присутствовать (уезжал в командировку). Я послал ему поздравительное письмо и вскоре получил ответ: «Не знаю, — извращение у меня это или что, но ужасно я люблю получать доброжелательные письма! А я поправляюсь! Мне разрешено ходить по квартире и даже в обыкновенном гражданском костюме, а не в пижаме… Ваш Е. Шварц из команды выздоравливающих». Но победить болезнь Шварц уже не мог.

Евгения Шварца нет уже давно. Мы расстались с прекрасным человеком, но не расстались с прекрасным писателем. У любимого им Андерсена в «Снежной королеве», — которую Шварц прочел заново, по — своему, «по — нашему», — Герда, не найдя Кея, приходит к мысли, что он умер. Она говорит об этом солнцу. «Не верю!» — отвечает ей солнце. Она говорит об этом ласточкам. «Не верим!» — отвечают ей птицы.

Трудно было поверить в смерть Е. Л. Шварца — такого жизнелюбивого, жизнерадостного человека. Но остался, живет в книгах и пьесах, на сцене и экране отличный писатель Евгений Шварц.

Его как близкого друга знают сотни тысяч людей. Знают и любят его сотни тысяч ребят. Для них он живой, и они не верят в его смерть, как не верили в смерть Кея птицы и солнце.

Н. Акимов

«ЧЕЛОВЕК ИЗ МЕРТВОГО КАМНЯ СДЕЛАЕТ СТАТУЮ — И ГОРДИТСЯ ПОТОМ, ЕСЛИ РАБОТА УДАЛАСЬ. А ПОДИ — КА ИЗ ЖИВОГО СДЕЛАЙ ЕЩЕ БОЛЕЕ ЖИВОЕ, ВОТ ЭТО РАБОТА!»

«Обыкновенное чудо»

Это удивительно, до чего люди не похожи друг на друга! Как при такой общности физической конструкции — внешних и внутренних органов, химического состава человеческого тела, единообразия всех функций его сложнейшего организма — получаются, такие разные и совершенно не похожие друг на друга результаты, каждый из которых носит название человеческой личности!

И мы живем в обществе — в громадном собрании человеческих личностей, с которыми мы общаемся, радуемся встрече с одними и страдаем от общества других, и при всем разнообразии наших отношений со всеми людьми, которых мы встречаем, исключена, пожалуй, только одна возможность: встретить двух совершенно одинаковых.

Но возможности нашего восприятия ограничены. Мы невольно отбираем для внимательного изучения одних и оставляем «вне фокуса», в расплывчатом тумане других, на восприятие которых в отдельности, персонально мы уже не способны.

В нашем языке даже выработались слова, определяющие такое восприятие «вне фокуса», обобщенно — масса, войска, зрители, пассажиры, покупатели, толпа.

Некоторым профессиям рассмотрение людей в отдельности вообще противопоказано. Никакой полководец не смог бы послать в атаку десять тысяч человек, если бы он воспринимал их как отдельные человеческие личности, но зато он спокойно двинет в бой дивизию или корпус.

Но формирование характера, взглядов, убеждений и привычек каждого из нас, даже упомянутого выше полководца, происходит не в процессе общения с массами, толпами, армиями и прочими масштабными категориями, а от встреч и общения с конкретными человеческими единицами, с личностями, воспринимаемыми отдельно и крупным планом.

Никем еще научно не подсчитано, сколько может средний человек удержать в сознании и навсегда сохранить в памяти таких значительных для него встреч, кто из людей, с которыми он общался, займет постоянное место в его духовной жизни, сколько будет возникать в его представлении только по конкретной ассоциации, и, наконец, сколько встреченных нами в жизни людей исчезает, не оставив никакого следа.

Я тоже не взялся бы произвести такой подсчет, но мне ясно одно: первых мы можем сосчитать по пальцам, для второй категории уже нужны счеты, а для третьей — счетные машины.

Область искусства вносит некоторое усложнение в эту схему. Великие художники обладают такой способностью выражать собственную личность в своих произведениях, что в сознании читателя, зрителя, слушателя создается сильнейшая иллюзия личного общения с автором. Я твердо знаю, например, что никогда не встречался с Чеховым, Достоевским, Анатолем Франсом, Марком Твеном, Боттичелли, Брейгелем и Боровиковским, но мне иногда трудно в это поверить.

И если бы сегодня мне удалось встретиться с Сухово — Кобылиным, я бы гораздо больше обрадовался этой встрече, чем удивился.

И я думаю, что если бы я никогда не встречал Евгения Шварца и не был с ним дружен в течение трех десятков лет, а знал бы его только по его произведениям, я тоже воспринимал бы его как очень близкого и любимого человека, ход мыслей которого и движение его чувств постоянно вызывали бы во мне удивление и восхищение.

Но мне очень посчастливилось не только читать его произведения, не только работать над ними на сцене, но и много и часто его видеть и говорить с ним.