Мычка

Рука взметнулась, занося тесак для удара. Тускло сверкнуло лезвие, рванулось, целя точно в голову, чтобы закончить за один удар. И одновременно опали невидимые путы. За спиной оружие, что может замедлить, не позволив вовремя совершить движение, и тело рвется изо всех сил, выплескиваясь в движении. Небо и земля меняются местами, и почти сразу же почва сотрясается от могучего удара — тесак достиг земли. Успев занеметь от напряжения, рука разворачивается, поворачивая клинок влипшего в ладонь ножа назад и немного вверх. Вновь рывок. Назад, в прежнее положение. Молниеносный высверк металла. И, разогнанный изо всех сил, нож погружается в плоть до рукояти.

Корчмарь охнул, невольно выпустив тесак, выпрямился. Мычка взлетел следом, с силой ударил по руке, что вновь потянулась к рукояти, выбросил руки вперед, вкладывая в толчок накопленную ярость. Дерюга отступил, нелепо взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, несколько мгновений балансировал, но край ямы не выдержал, обвалился, увлекая за собой незадачливого хозяина.

Раздувая ноздри, и тяжело дыша, Мычка прошелся взад вперед, прислушиваясь, как из мышц уходит напряжение, а в глубине оседает, сворачивается тугими кольцами змея ярости. Послышался шорох, донесся полурык-полустон. Выхватив факел, Мычка подошел к краю ямы, взглянул вниз. Покатые валуны плеч, побагровевшее от напряжения и ярости лицо, свирепый высверк глаз. Дерюга настолько велик, что заполнил собой все пространство ямы, стоит, не в силах шевельнуться.

— Быстр, паскудник. — Слова прозвучали тяжело и глухо, словно каждый вздох давался корчмарю с трудом.

— Все хотят жить. — Мычка пожал плечами. — Или ты привык, что жертвы сдаются без боя?

Корчмарь не ответил, сказал тускло:

— У меня в боку нож, а руки зажаты стенками ямы… Дай спокойно подохнуть. Уходи.

Мычка кивнул, сказал одобрительно:

— Решил принять смерть достойно? Похвальное решение. Но у меня пара вопросов. По этому… поговорим.

— Пацан, — выдохнул Дерюга презрительно, — удача вскружила голову? Пошел отсюда, нам не о чем говорить.

Мычка ощерил зубы, выдохнул зловеще:

— Ты, видно, привык убивать лишь беззащитных женщин и беспомощных стариков. Да вышла промашка. Не распознал достойного противника.

Ответом стал смех, больше похожий на карканье ворона. Отсмеявшись, Дерюга бросил презрительно:

— Достойный противник? Пацан, я убивал людей задолго до того, как ты появился на свет, и это были вовсе не старики! Тебе улыбнулась удача. Что ж, радуйся, да только, сделай милость, уходи, не звени над ухом, никаких ответов ты не дождешься.

Мычка поиграл желваками, сказал сдавленно:

— Может ты и прав, и это всего лишь слепая удача. Но это не имеет значения. Значение имеет другое. Нас было двое, и теперь меня мучает любопытство. Если ты понимаешь, о чем я.

Дерюга ухмыльнулся.

— О девке забудь. Даже если каким-то чудом нападешь на след, это ничего не изменит. Ее отдадут в надежные руки, упрячут за крепкие стены, куда оборванцам, вроде тебя, путь заказан.

Кровь бросилась в лицо, мир закачался, грозя расколоться на куски, разлететься алыми брызгами, однако, сделав над собой усилие, Мычка сдержался, невозмутимо произнес:

— Может быть, а может и нет. Я считаю, попытаться стоит, даже если исход предопределен. Скажи, куда ее увели, и я сразу уйду. И не упорствуй, у меня не так много времени.

Дерюга скривился в ухмылке.

— Я скоро сдохну. В голове мутится, а язык ворочается с трудом. Чем ты можешь меня напугать, чучело?

Мычка отвел глаза, помолчав, произнес отстраненно:

— Знаешь, лес полон самых разных животных: мелкие, бесформенные, с трудом различимые даже на ярком свету, и огромные, величественные, красивые настолько, что не оторвать глаз. Но больше всего меня восхищают муравьи. Удивительная слаженность, с какой они прокладывают тропы, возводят дом, или нападают на вторгшегося в пределы противника. Их смелость вызывает восхищенье, ведь часто противник настолько велик — не охватить и взглядом.

Дерюга нахмурился, спросил с подозреньем:

— К чему эти побасенки?

Мычка наклонился, так что лицо корчмаря прорисовалась во всей неприглядности, произнес с мягкой улыбкой:

— Как думаешь, что произойдет, если муравейник со всеми жильцами вдруг провалится в некую ловчую яму, где в тишине и спокойствии отдыхает от трудов известный корчмарь?

Лицо Дерюги закаменело. В глазах метнулось жуткое понимание, словно когда-то давно корчмарь уже видел нечто подобное, если не сказать больше. Ощутив, что вновь впадает в ярость, Мычка оборвал мысль, не стал углубляться в страшную догадку.

С огромным трудом, будто челюсти сжимают невидимые руки, Дерюга прорычал:

— Что ж, убеждать ты умеешь. Девку увели в городок по соседству. Сразу за рощей начинается тропа, по ней и пойдешь, не заблудишься.

Ощутив, как с плеч свалилась непомерная тяжесть, Мычка поспешно спросил:

— Город велик, где именно искать?

— Терем, где живет местный правитель. На женской половине.

Мычка кивнул, поспешно поднялся, бросив на прощанье:

— Благодарю. Ты сдержал слово, сдержу слово и я. Прощай.