Мычка

— А это и есть наместник. — Заметив, как дернулся Мычка, добавил ледяным голосом: — Надеюсь, у тебя хватит ума не бежать следом, чтобы задать вопрос. Те двое не чета Щербню, сморгнуть не успеешь — в землю по уши вколотят.

Мычка поежился. Навыки — навыками, но таких чудовищ никаким мечом не одолеть, разве уронить на голову дерево, или заманить в ловчую яму, присыпать камнями, а потом еще попрыгать сверху для верности. В очередной раз возблагодарив духов удачи, что судьба сразу не вывела на наместника, Мычка двинулся в здание, но, спохватился, поинтересовался:

— Ты что-то говорил об одежде. С кого спрашивать?

Высокий лишь покачал головой, поманив пальцем, двинулся ко входу. С трудом скрывая охватившую радость, Мычка поспешил следом, в дом со звучным названием «казарма». Помещение заставлено лежаками, возле каждого объемистый ларь, со вбитых в стены крюков свисает оружие. В дальнем углу сгрудились воины, что-то негромко обсуждают.

Привлекая внимание, высокий кашлянул. На звук повернулись разом несколько голов. Высокий кивнул, указал взглядом на Мычку и вышел, не говоря ни слова. Один из воинов поднялся, вразвалочку подошел: округлое мятое лицо, заплывшие жиром глазки, на пузе рубаха вздувается холмиком, а ремень на штанах натянулся так, что того и гляди треснет. Окинув Мычку взглядом, воин произнес с зевком:

— И откуда вас таких берут, задохликов? Ладно, посмотрим что есть. Рубаха какая может и отыщется, но штанов по размеру не обещаю, сапог тем более. Пойдем, покажу что тут где. А чтобы время попусту не терять, сказывай, как Щербня одолел. Он, конечно, так себе боец, но и ты, как погляжу, не гигант…

* * *

Рухнув на лежак, Мычка ощутил небывалое облегченье. Тело наполнено приятной усталостью, ноги гудят от напряжения, а в голове кружатся образы, сталкиваются, рассыпаются разноцветным крошевом. Перед глазами вспыхивают лица, в ушах звучат голоса, а в пальцах еще не угасло ощущение от новой одежи: шероховатая кожа рубахи, выпуклые пластинки железных блях, новое и непривычное облачение, а если точнее, доспех.

За один день он узнал больше, чем за предыдущий десяток седьмиц. Некоторые вещи оказались похожи на привычный деревенский быт, разве под другими названиями, но многое стало диковинкой. Огромный, обнесенный стеной двор с десятком построек, здоровенные железные замки на дверях, а главное, разное достоинство людей, когда в некоторые места вход открыт всем, в другие лишь некоторым, а в иные может зайти только наместник, да пара приближенных лиц.

Хранилище оружия и доспехов, куда его привел разговорчивый проводник, отгороженный хозяйственной постройкой пятак с деревянными чучелами — место тренировок охраны, источающая ароматы трапезная, да и сам дом наместника — высоченный терем с витиеватыми башенками на крышах, все поражало размерами, вызывая неподдельный интерес и легкий трепет.

Да и сами стражи — подтянутые, крепкие ребята в ладных доспехах, в меру веселые, дружные, как одна большая семья, вызывали восхищение и страстное желание присоединиться, стать одним из них, на равных выполнять работу, будь то вечерний обход или ночное дежурство. Безумно захотелось ощутить успевшее забыться чувство локтя, когда, на пару с товарищем, приступая к опасному делу, знаешь, случись что, он поможет, протянет руку помощи в тяжелый момент, а то и примет на себя удар, спасая от неминуемой гибели.

Как обычно, в моменты задумчивости, рука привычно потянулась к плечу. Не обнаружив оружия, пальцы беспомощно пошевелились, двинулись дальше, пока не наткнулись на ларь. Ощупав препятствие и обнаружив щель, зацепили, потянули наверх, проникли под крышку. Когда рука ушла под крышку по локоть, ладонь коснулась мягкого, поглаживая, прошлась раз, другой. Получив одежду, Мычка не выбросил старую, аккуратно свернув, спрятал в ларь, и теперь, ощупывая свалявшиеся ворсинки шкуры, ощутил умиротворение. В этом новом и пугающем мире поношенные шкуры — единственное, что связывает с прошлым. Хватает одного касания, чтобы успокоиться, почувствовать поддержку затерянной в далеком лесу, но не ставшей менее родной деревни.

Вспомнились родные и близкие. Как там они, все ли в порядке? Ведь последовав указу наставника, он так и не зашел в деревню, и теперь уходит все дальше, погружаясь в пучины неизведанного мира. Будь он сейчас с ними, скажи, где был, что видел, и, главное, кем стал, они бы порадовались. Старшие бы взглянули с уважением, ровесники с завистью, а девушки…

Улыбка сползла с губ, а брови сошлись над переносицей. Будь он один, происходящее показалось бы мечтой наяву: город, достойная работа, новенькие доспехи… Но, он не один, и все достижения меркнут, оборачиваются ступеньками тяжелого пути, где награда не почести и сундуки с монетами, а сдержанное слово и гордость за себя.