Мыльная сказка Шахерезады

— Точно. Вот только не понимаю, что именно. Сначала-то она нормально сидела, ну нервничала немного, так всем не по себе было. Никогда раньше мы не встречались, а сейчас придется секреты открывать. Но все справились, а Ирка нет. Шел пятый сеанс. Последней она осталась, мы ждали, а Соловьева молчала, хотя настал ее черед признаваться. Тогда Егор Владимирович завел разговор о всякой ерунде, о книгах, у него отец их собирал, открыл шкаф в кабинете, показал самые ценные издания. Меня маленькие книжечки потрясли! На одной полке стояли томики размером со спичечный коробок, переплеты шикарные, с драгоценными камнями, красота невероятная. Трогать их Булгаков не разрешил, пояснил:

— Коллекционные вещи требуют особой заботы, лишний раз их тревожить не стоит. Я всегда надеваю специальные перчатки, форточку закрываю, если надо раритет достать. Сейчас вам историю изданий расскажу.

Очень интересно было, мы все увлеклись, а вот Ирина затряслась и вообще говорить перестала.

— Соловьевой внушили страх книги? — с недоверием уточнила я.

— Похоже на то, — подтвердила Светлана, — она на полку поглядела и сказала:

— Голова кружится, воздуха не хватает!

Егор Владимирович, добрая душа, не замедлил ее ободрить:

— Нет причин для волнений, это обычная реакция человека на небольшой стресс. Никто никого здесь ни к чему не принуждает. Созреете и включитесь в разговор.

Психотерапевт подумал, что Ирка разволновалась, а я сразу поняла: она струсила и больше в группу не явится. И точно, она нас покинула. Вот уж я прибалдела, когда Соловьева причапала в ателье! Актриса из нее плохая, хоть она и попыталась изобразить, что случайно сюда заглянула, типа блузку заказать, и очень мне, как хозяйке, удивлена. Я ей не поверила, в лицо спросила:

— Чего тебе надо? Говори, не дрожи, если смогу — помогу. Только учти, денег в долг никому не даю. Хоть ты со мной сто лет дружи, в кредиторы не запишусь, научена горьким опытом. Кому рубли отсчитывала, исчезали живехонько, я теряла и приятелей, и тыщи.

Ирина села на краешек стула и с трудом произнесла:

— В средствах я не нуждаюсь, хорошо зарабатываю, в другом проблема. У меня никого нет, не спрашивай, почему так получилось, но ни одного близкого человека, а нужен совет, я дошла до ручки. Как жить дальше?

Глава 25

— Ну ты даешь! — подскочила Света. — Ну и спросила! Что я могу тебе ответить?

— Как мне жить? — с отчаяньем повторила Соловьева.

— Счастливо назло всем, — озвучила свой принцип портниха. — Держать спину прямо, что бы ни случилось.

— Ты очень смелая и сильная, — прошептала Ира. — Как этому научиться?

Кускова махнула рукой.

— Это одна видимость. Реально я слабачка, реву по ночам, утром глаза накрашу — и фик-фок на один бок, в ателье иду.

— Нет, ты храбрая, — повторила Ира, — призналась, что Романа не любишь. А я от Кати смертельно устала, порой так ненавижу ее, что даже зубы ныть начинают, но я молчу.

— Я хочу свою проблему решить, — пожала плечами Света, — поэтому слушаю Егора Владимировича. Посоветовал он откровенничать, я язык и развязала. Возвращайся в группу, вместе мы справимся. Ты попробуй, потихонечку начни.

— Не могу, — прошептала Ира, — при всех вслух не получится. Можно, я только тебе расскажу?

— Я не психотерапевт, — попыталась отбиться от роли жилетки Светлана. — Еще насоветую плохое. Лучше ты с Егором Владимировичем пообщайся. Попроси его, он с тобой с глазу на глаз детали обсудит. Булгаков очень хороший.

— К нему никогда! — истерично воскликнула Ирина. — И вообще ни к одному психологу не пойду. Я совсем с ума схожу! А судьба надо мной смеется. Ты как врача нашла?

— Приятели посоветовали, — ответила швея, — самое верное дело — сарафанное радио.

Ирина обхватила голову руками и застонала.

— Болит? — с сочувствием поинтересовалась Кускова.

— Под черепом будто винт крутится, — пожаловалась незваная гостья. — А я, знаешь, как в группу попала? По телеку программа шла, Булгаков в ней выступал и очень мне понравился. Я решила, что он поможет!

— Конечно, конечно, — закивала Света, — возвращайся к нам!

Ира стиснула кулаки, выпрямила спину, задрала подбородок и, сидя в неудобной позе, заговорила срывающимся голосом. Света поняла, что Соловьевой совсем плохо, и не решилась ее ни перебить, ни остановить. Дослушала повествование до конца.

У Иры с детства не ладились отношения с людьми, с мамой-папой контакта не было, а бабушка требовала абсолютного послушания. Если Кира Алексеевна велела, чтобы внучка в июне надела шерстяные чулки, а на голову теплую шапочку, девочка должна была бодрым аллюром спешить исполнять приказ. Старушке не приходило в голову, что у нее и внучки разная терморегуляция. Ребенку летом жарко, а даме, чей возраст к семидесяти, зябко. Иногда Ира все-таки пыталась возражать, тогда бабушка обижалась, начинала плакать или, хуже того, валилась на диван и слабым голосом произносила:

— Я сейчас умру. Сердце от нервов останавливается.