Мыс Черных сов

Все было просто: либо ты нападаешь, либо на тебя нападают. Все было четко разделено на две грани: нужно было быть либо с жертвой, либо с палачом. Если ты не палач, ты жертва. И наоборот. Третьего не существует. И как бы Зина ни пыталась, как бы ни рвалась из своей собственной кожи — третьего не дано.

— Я не хочу убивать людей! — вдруг воскликнула она с такой силой, что это испугало ее саму. — Не хочу доносить, не хочу отправлять людей в тюрьмы! Я не хочу убивать!

— Ну так и не убивайте! Кто вам это предлагает? — Бершадов насмешливо пожал плечами. — У вас даже оружия не будет. Оно вам вообще ни к чему Я же сказал: меня не интересуют карательные органы! Никаких арестов и убийств. Меня интересуют результаты расследования и научные выводы. Вы снова будете производить вскрытия — чтобы узнать истину. Выводы, кстати, буду делать я сам.

— Так, чтобы отправлять невиновных людей на смерть? Подделывать выводы?

— Оборотень был невиновен? Я что-то подделал? — ехидно спросил Григорий.

— Это был психически больной человек.

— Психически больной убийца. Которого я арестовал. А вы, кстати, ему помогли! Но ведь надо было попытаться его остановить и спасти людей! Так кто больше виновен — я, стоящий на стороне закона, или вы?

— Это вопрос риторический… — запнулась Зина.

— А немецкий диверсант, вошедший к вам в доверие, чтобы найти архивы подземной секты, работающий на фашистов, это тоже вопрос риторический? По-вашему, плохо, что его остановили? Помешали шпионить, причинять зло, сеять вред…

— Нет, но…

— Вот видите! Здесь есть над чем задуматься. Так что все эти ваши сантименты — голословны. В реальности все происходит несколько иначе.

— НКВД — это машина смерти. Я не хочу быть связанной с ней, — упрямо повторила Зина.

— Как говорится, другой нет, — засмеялся Бершадов. — Но вам никто не предлагает участвовать в допросах, выбивать признательные показания, арестовывать. К вам это не будет иметь вообще никакого отношения!

— Чего вы от меня хотите? — В голосе Зины прозвучало отчаяние.

— Я уже сказал. Меня интересуют расследования. Выводы. Предотвращение диверсий. Мы будем заниматься такими делами, которые нельзя подвести к общей схеме. Тем, что очень отличается от всего известного и общепринятого. Как дело с оборотнем, к примеру. Где так тесно сплелись мистика, древние легенды и психическая болезнь. Наш отдел будет заниматься странными делами.

— Отдел? По принципу уничтоженного 9 отдела? — сразу сообразила Зина.

— Я рад, что в вас не ошибся! — усмехнулся Бершадов. — Так что вы мне ответите, после всех этих моих слов? Или вам нужно подумать?

— Не нужно подумать. Я уже готова ответить.

— И что же?

— Нет!

— Нет? — В голосе Бершадова зазвучала нескрываемая ирония.

— Нет, — твердо повторила Крестовская.

— Отлично! — вдруг рассмеялся Бершадов. — Я этого ждал. Честно говорю! Вы меня не разочаровали. Отлично!

— Что здесь отличного? — Зина вдруг почувствовала тревогу, которая очень ярко, изо всех сил запламенела в мозгу, даря ощущение такого первобытного страха, по сравнению с которым все остальные страдания могли показаться простым насморком.

Вместо ответа Бершадов снова принялся рыться в планшете, перебирая бумаги, и вскоре достал нужный документ.

— Вот, это вам, — он положил перед Зиной несколько листков со знакомой официальной печатью. — Читайте. Надеюсь, вы узнаете почерк Цапко? Написано им собственноручно! И, прошу заметить, безо всякого принуждения.

— Что это такое? — Все внутри Зины замерло.

— Вы еще спрашиваете? — усмехнулся Бершадов. — Протокол вскрытия!

— Чьего… вскрытия?

— Вашего.

— Вы смеетесь? — Голос ее дрогнул.

— Читайте.

Повинуясь металлу, зазвучавшему в его голосе, Зина взяла бумаги дрожащими пальцами и принялась читать. Страшные буквы плыли перед ее глазами.

«Пол женский… рост 170 см… вес 60 кг… объем грудной клетки… параметры… асфиксия… ярко выраженная клеточная недостаточность в области… печень увеличена в объеме… дисфункция шейных позвонков… смещение в сторону на расстоянии… ярко выраженная странгуляционная борозда… размер странгуляционной борозды…»

— Что это такое? — Листки, зашуршав, с шумом выпали из ее пальцев.

— Как — что? Вы повеситесь!

— Я… повешусь?

— Разумеется. Прямо в этой комнате. Правда, здесь ли вас найдут, или работе, или в собственной квартире, я пока не решил. Для этого тоже нужно вдохновение.

— Вы меня убьете? — хрипло спросила Зина. — За то, что я не буду работать на вас?

— А вы на что рассчитывали? — Бершадов не улыбался. — На путевку в Ялту и талоны с усиленным питанием? Вы действительно считали, что выйдете из этой комнаты после всего того, что я вам сказал? Не падайте в моих глазах! Вы этого не достойны!

— Значит, убьете… — мертво произнесла Зина.