Мыс Чёрных сов

Калитка была заперта. Крестовская была в этом доме уже в третий раз, и ее поразило ощущение безжизненности, мрачной заброшенности, которой веяло от него. Он был явно не такой, как все. А что в нем не так, Зина и сама не смогла бы сказать.

Она постучала в калитку. Тишина. Калитка загромыхала точно так же, как ночью. Но никто не откликнулся на звук.

— Может, ее нет дома? — Саша переминался с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Там два дома! Каменный дом двухэтажный. Ты хочешь сказать, что в нем никто не живет? — огрызнулась Зина.

— Нет, но… Может, жильцы на работе…

— Люди должны быть! — Зина снова загромыхала кулаком.

Ее мрачные предчувствия стали обретать конкретную форму. Прошло всего несколько дней после смерти Маши, а в доме никого нет. Как это понять? Неужели следователь не запретил уезжать из города?

Зину вдруг осенило — ну конечно не запретил! Ведь никакого уголовного дела открыто не было. Смерть Маши списали на банальное самоубийство. Теперь, когда Зина знала правду, она буквально застонала от отчаяния. Чья злая воля, чей изощренный разум придумал убийство, которое практически нельзя доказать? Зина не сомневалась ни секунды, что в следственной практике милицейских органов еще не было убийства, совершенного посредством клизмы. Задумка была беспроигрышной. Убийство совершили с такой виртуозностью, что дело закрыли, не открыв. На самоубийства уголовные дела не открываются.

Думая так, Крестовская все продолжала колотить. Отчаяние придавало ей сил. Было странно, что никто до сих пор не откликнулся на этот грохот.

— Та ша вже об мою голову за це ворота бабахать! — вдруг раздался за спиной громкий, колоритный голос. Зина и Саша обернулись. Из дома напротив, через дорогу, им кричал пожилой лысоватый мужчина в растянутых спортивных штанах. Он стоял в воротах и с нескрываемым интересом смотрел на них.

— Простите! — крикнула Зина. — Вы не подскажете, она давно ушла?

— Хто она? — глядя на нее с явной иронией, мужчина комично склонил голову набок.

— Юна!

— Милая барышня, шо у вас за голову, или как? Какая, пардон, Юна? Вы вообсче за что?

От неожиданности Зина перестала колотить — в тот момент, когда до нее дошел смысл его слов.

— Юна. Хозяйка этого дома.

— Милая барышня, я дико рад, шо вы тут затворили такой хипиш, шо за мои бедные ухи едва не лопнулися с натуги. Однако, пардон, мадам, вы таки подвеены, как пакля в августе! За цей дом я вам так расскажу. Не хозяйка, а хозяин. И, шоб ни мои глаза на вам не смотрели за так, как вы подорвали здеся усем горло за свой хипиш, так и за него мои глаза тоже давно не смотрели! Или как?

— Хозяин? — Зина обмерла.

— Ну таки-да, мадам, шо здесь за странного?

— А женщина? Здесь была женщина, Юна!

— Мадамы завсегда путают, но шоб вот так — перепутать за кицкины лапи химины кури? Ой, мадам, шоб вы мине вырвали глаз! Ни за каких женщин досюда и сроду не было! А я здеся уже не один год живу, мадам.

— Хорошо, — Зина перевела дыхание. — А где хозяин?

— Помер. Еще прошлой весной. Как говорят, сыграл в ящик, али перепутал копыта… Ну, вроде того. За тех пор и дом стоит пустой.

— Но почему дом стоит пустой?

— Племянника ждут с-под Московии. Он где-то там обитается. Но я вам так скажу. Нету ни за какого племянника. Мабуть, посадили его или помер. А за дом давно председатель наш присматривается. Вот и никого до дома близко не подпускает! А тут вы с таким хипишем. И если б не белый день, я бы до вас запросто предположил, мадам, шо до чего-то вы так хорошо допраздновали, шо берега попутали, или как?

— Но здесь жила какая-то женщина… — все еще пыталась Зина.

— Ох, мадам, мабуть, какая-то левая халамид-ница десь ключи надыбала, да решила на шару прошвырнуться по чужим карманам. Да вышел не тот фасон. Председатель завидел да погнал, шо твои синие кури до бульона!

— Спасибо за информацию, — сказал Саша Ци-марис, видя, что Зина полностью потеряла дар речи.

— Да завсегда пожалуйста! Наше вам с кисточкой! — хмыкнул мужчина, картинно сделал им ручкой и скрылся за своей побитой жизнью калиткой, только замок хрустнул.

— Ты успокойся. Нельзя так, — сказал Саша, глядя на помертвевшее лицо Зины.

Действительно, она чувствовала себя так, словно умирает. Сил не было ни на что.

— Они убили Машу и скрылись. Они убили Машу и скрылись… — как заведенная повторяла Зина.

— Ты успокойся, пожалуйста! — Цимарис со всей силы обнял ее за плечи. — Мы разберемся!

— Нет… — Зина вырвалась резко, так, что Саша моментально опустил руки, а она этого даже не заметила. — Нет, тебе не надо сюда лезть… Я сама разберусь. Я порву их на части. Твари. Кто бы они ни были.

Закрыв лицо ладонями, Зина вдруг разрыдалась. Саша снова обнял ее, притянул к себе, нежно гладя по голове. Совсем как в юности. Находясь в черном водовороте отчаяния, Зина ничего не чувствовала.

Она не поехала в институт. Позвонила с уличного телефона-автомата и сослалась на болезнь. Никто не сказал даже полуслова. Это неприятно кольнуло Зину. То ли ее боятся настолько, что избегают, то ли она не нужна, и ее отсутствие пройдет незамеченным. И то, и другое было плохим вариантом.