Мыс Иерихон

Результат пришел позднее, чем я ожидала, — двадцать минут спустя. Я вышла из приюта для бездомных животных, в котором стоял невообразимый собачий лай, и увидела, что Джесси разговаривает по телефону. Ветер рябил воду в лужах свинцового цвета. Покачав головой, я села в машину. Пи-Джея в приюте не было.

— Злонамеренными психологическими изысками я отнюдь не собираюсь заниматься. Это слишком серьезно, и если она… — Джесси запустил руку в волосы. — Нет, папа. Тут я бессилен. Если… ну хорошо. Да, как можно скорее. — Разговор прекратился. — Мне нужно вернуться. — Он запустил двигатель. — Пи-Джей у Джимсонов. Ты можешь поехать? Нам нужно поговорить с ним прежде, чем мама рассердится и начнет звонить ему каждые две минуты. Он сбежит.

Когда Пэтси теряла счет выпитым рюмкам, она переставала себя контролировать. Но это означало потенциальную возможность стычки с Железной Феей.

— Конечно.

Он мельком взглянул на меня:

— Не позволяй ей запугать себя.

— Не позволю.

Я лгала. Но я должна была добиться правды от Пи-Джея.

Санта-Барбара хочет верить в то, что избежала осени. Девиз на бампере свидетельствует об этом: «Еще один день в раю». Подтверждение тому мы находим повсюду: в сиянии солнца, на пляжах, в затишье криминальных разборок. И, разумеется, в знаменитостях.

По автостраде от Голливуда до нас рукой подать, так что звезды, бегущие из Лос-Анджелеса, постоянно приземляются здесь подобно космическому мусору. Это убеждает нас в том, что мы — народ вполне выдающийся. Стоит заметить, как какой-нибудь лауреат «Оскара» покупает вафли в «Ла Супер Рика», и нам на несколько недель хватит разговоров на эту тему.

Монтесито, эта фешенебельная окраина, которая именует себя деревней, притягивает к себе самые громкие имена и превосходит всех по своей претенциозности. Спокойное и зеленое, это место, где потомственной денежной аристократии лучше и рта не раскрывать, звезды рок-н-ролла не поднимают головы, а если твой дом виден с улицы, то это значит, что ты попросту бедняк. Дом Джесси стоял в деревне, но в таком ее месте, которое любители серфинга называют Байя — Нижнее Монтесито, обитателей которого часто беспокоят туманы и ночные паровозные гудки.

Карен Джимсон поселилась со своей семьей на ранчо испанского типа с бассейном для плавания, теннисным кортом, гимнастическим залом, сауной и японским садом на самой скале. Они назвали свое поместье «Грин Дрегонз», означающее на жаргоне «Джимсонвид» «дурман».

Я подъехала по извилистой подъездной аллее к дому. Солнце золотистыми брызгами пробивалось сквозь серые облака. Рядом с гаражом был запаркован «БМВ» с номерным знаком «Джимсонвид», который я видела в то утро около «Санчес-Маркс». Над домом нависали ветви дубов. Стены из необожженного кирпича были кремового цвета. В доме гремела музыка. Взяв себя в руки перед встречей с Карен, я нажала кнопку дверного звонка.

Дверь открылась, и на меня обрушились громоподобные звуки рэпа, слова которого ранили как картечь. В прихожей стояла молодая женщина. Возраст — немногим более двадцати, размеры — с Карен. Длинные волосы ниспадали наподобие черного водопада. От серебряных сережек отражались солнечные лучи, равно как и от дырочек для шнурков на ботинках типа «Катерпиллер» со стальными мысками, не говоря уже о бриллиантовом пирсинге на носу.

Она мотнула головой, приглашая войти.

Девушка была одета в рабочие брюки и белую полосатую нижнюю рубашку. Она ела «Бен и Джерри» прямо из коробки, слизывая шоколадное мороженое с ложки. Девушка была холодна. Я подумала, что это дочь Джимсонов. Не говоря ни слова, она повернулась и ушла.

Несколько секунд спустя, поняв, что она и не собирается возвращаться, я последовала за ней.

Стены в прихожей были украшены золотыми дисками Рики. Слева, в похожей на пещеру приемной, стояла кожаная мебель и огромные кактусы. Над каминной полкой висела картина кисти Джорджии О'Кифф. На полотне был изображен белый цветок, похожий на раструб духового музыкального инструмента, а позади него — изгибающиеся спиралью зеленые листья. Ни дать ни взять — дурман. Рэп, словно молотом, колотил по полу. — Извините, — позвала я девушку, которая пересекала кухню, соединенную с другим крылом дома. Повернувшись, она указала направление ложечкой для мороженого.

— Рики в сауне.

— Я ищу Пи-Джея.

Повернувшись, она ушла.

Хотя девушка и была одета как сварщик, манерами она напоминала настоящую принцессу. Это выражалось в том, как она плавно покачивала бедрами, и в том, как она держала подбородок, и в ее прическе, похожей на прическу дочери фараона, — с черной челкой, нависающей надо лбом. Казалось, ее походка оповещала людей о том, что у ее ног лежит весь мир. Богиня, да и только.

Она исчезла в боковой комнате. Я последовала за ней. Это была комната для гостей. Пи-Джей сидел на диване, ссутулившись, спиной ко мне и смотрел телевизор. Через окна были видны сияющие в неровном солнечном освещении горы. На их вершинах лежали обрывки облаков.

— Пидж. — Девушка села на поручень дивана и сунула ноги в подушки. — Это был звонок в дверь. И тебе следовало пойти и посмотреть, кто там.