Мышь в Муравейнике 2: Жук

— Про двоих из той команды мы по-прежнему ничего не знаем. Хотя нет! Тот парень, что помоложе, помнится, сокрушался, что в своей гильдии он не особо ценится.

— Значит, статус низкий.

— Или пониженный. Надо бы их все-таки найти. Займемся этим завтра? — Лекс потихонечку встает и потягивается.

— Еще бы неплохо определить, что у нас самих за ключи, — я нехотя поднимаюсь. Дела сами не переделаются.

— Если мы сами не будем этого знать, то у нас эту информацию никто не выпытает.

Лекс уже собирается уходить, когда на мой телефон снова приходит сообщение. Теперь я открываю его уже быстрее, боясь, что хозяева все же услышали наш разговор и у них по нему возникли вопросы или замечания.

— Рыба, сегодня, — читаю я два слова на экране.

— Это ключ? — на лице Лекса полное недоумение.

— Какая-то ерунда, — мне вдруг приходит в голову одна мысль. Телефон я кладу в карман. — Давай и с этим завтра разберемся, мне еще перед сном нужно кучу всего перестирать.

Я выпихиваю Лекса в прачечную, но жестом прошу его подождать. Загрузив стирку, запускаю стиральные машины и кладу телефон возле них, чтобы хозяева могли поразмышлять под их шум. Друга же отвожу в сторону и говорю шепотом:

— В этот раз пришло всего два отдельных слова. Хозяева же общаются с нами длинными предложениями.

— Думаешь, в этот раз не они писали?

— Раньше, еще до игры, нам тоже приходили такие отрывистые сообщения, тогда мы их связывали с материнским деревом, что бы оно собой не представляло.

— И оно нам реально помогало. Хорошо бы хозяева игры не имели к нему никакого отношения. Приятно думать, что у нас есть неведомый покровитель.

— Тогда, скорее всего, сообщение с номером дела, тоже прислали не хозяева игры.

— Прекрасно, меня это вполне устраивает. Но тебе эта таинственная “рыба” что-нибудь говорит?

— Ой, говорит! — я брезгливо морщусь. — Это дух самоубийцы, который меня преследует. Я договорилась с провидицей, что она мне поможет от него избавиться. Можно я с твоего планшета свою почту проверю?

Я проверяю свою новую почту — этот электронный адрес, надеюсь, хозяева еще не знают. И действительно, провидица приглашает меня сегодня к себе, поскольку эта ночь, оказывается, особенная — ночь совмещения нескольких миров, и среди них, как она полагает, находится тот, что нам с духом нужен.

Мы выскальзываем из учебки незадолго до отбоя. За это время еще нужно успеть добежать до лагеря падших, но заранее мы выходить боялись, потому что кто-нибудь типа Кейна мог припереться меня проведать и не обнаружить на месте. А так я показалась за ужином и позже мелькнула перед офицерами, зайдя в аудиторию за книжкой. С Лексом еще проще — то, что его не будет в спальне, когда будут выключать свет, означает лишь то, что он ушел на очередное свидание и придет позже. Никто этого волшебного момента, конечно же, дожидаться не будет.

Теперь времени остается мало. Выйдя на платформу, мы переходим не бег, благо там уже и нет никого. Вот только, разогнавшись, мы чуть не врезаемся в бросившегося нам наперерез Роко.

— Меня провидица послала, — поясняет он. — Боялась, что вдруг ты ее письмо не получила.

Ну да, чуть не пропустила. Но как бы Роко вошел в учебку-то? Да и опасно ему, человеку без документов, ошиваться поблизости от учебки стражей. Хоть он с парочкой из них уже знаком.

Теперь втроем мы мчимся вниз, на вокзал, а оттуда спускаемся под землю к лагерю падших. Собака уже ждет нас у лестницы. Добравшись до входа в лагерь, мы видим, как люди старательно заваливают арку мусором. Внутрь уже приходится протискиваться. К счастью, нас пускают туда всех вместе и никто не жалуется. Только один из стражников, пропустив нас, вылезает в еще оставшийся пока просвет в баррикаде из старой мебели и распыляет снаружи аэрозоль из баллончика. Потом закрывают и эту дырку.

Гору из крупных вещей, заваливают сверху множеством мелких, так что я даже не представляю, как долго с утра все это будут разбираться, чтобы снова можно было вылезти наружу. Но полагаю, такой подход оправдан. Вот-вот по другую сторону от этого нагромождения начнется настоящий ад, и из всех щелей полезут очнувшиеся от спячки монстры, часть из которых, как я теперь понимаю, невидима и не осязаема, но от этого не менее опасна. Может ли она пробраться через всю эту кучу хлама? Наверное, могут, как могут материальные чудовища пробиться через эту толщу мусора. Полагаю, важно, чтобы они не учуяли, ну услышали и не поняли, что за нею кто-то прячется.

Детей в переходах уже нет, а взрослые, внимательно обозрев свое творение, начинают расходиться. Гирлянды фонариков, развешанные на стенах, выключаются, и свет остается только от фонарей, что мы держим в руках. Роко никуда не спешит.

— Я остаюсь здесь, — он освещает фонариком маленькую палатку из одеял, в которой можно только сидеть. — Я уже взрослый, и сегодня пришла моя очередь быть стражником.

— Будешь сторожить эту конструкцию? — Лекс кивает на баррикаду. — Чтоб ее монстры не разворовали?