Мышеловка капитана Виноградова

— Ха! За такие бабки… — почти каждый рэкетир втайне мечтает о карьере профессионального бойца — на Западе, конечно, — почему контракт братъев-боксеров Артемьевых многим из них не дает покоя.

— Здоровье дороже.

— А как у вас с этим? — Один из строгановских молодых кивнул в сторону щуплого неопрятного милиционера в расстегнутом кителе и немыслимо разношенных ботинках. Младший сержант стоял на почтительном удалении от собеседников, сосредоточенно изучая выцветшую от времени афишу позапрошлых выборов на заборе. Резиновая дубинка на пыльном шнурке подчеркивала свою и своего хозяина никчемность.

— Эдик! — укоризненно осадил подчиненного Строганов. В кругу, к которому они принадлежали, неэтичным считалось интересоваться взаимоотношениями с правоохранительными структурами — в каждой бригаде рэкета и в каждом клане отечественной мафии этот вопрос решался сугубо специфически.

— A-а… Чушок. — Как бы не заметив бестактности бойца, кивнул в сторону милиционера охранник. — Жадобушка деревенская. Сначала рад был за японские трусы для своей бабы на задних лапках прыгать, а теперь… Что ты!

— Ну? Вы скажите — это плохо? — Носатый почти выталкивал впереди себя Чистякова. Свободного кроя джинсы, заправленные в высокие «найковские» кроссовки. Неизменная черная кожа. Внушительных размеров фирменная сумка.

— Там еще с собой молодому человеку кое-что… И из женского тоже.

— Это хорошо! — с чувством сказал Строганов. Он обращался не к кооперативному холую, а к собрату по ремеслу. — Это просто здорово.

— Спасибо. — Чистяков пожал руку охраннику, затем, чуть замешкавшись, — носатому. Молодые сдержанно, но от души поздравили его с обновами.

— Сколько мы должны? — Строганов полез в карман.

— От нашего стола — вашему столу! — театрально провозгласил охранник. — Какие деньги? Подарок.

…Машина уже скрылась за поворотом, а обездоленный кооператор все бормотал что-то на певучем кавказском наречии, сокрушенно качая головой и цокая языком. Потом зашел в свой киоск, с трудом отыскал затасканный фломастер, снял с ниточек несколько ценников и внес в них изменения — в сторону увеличения разумеется.

Машину Строганов вел сам — уверенно и агрессивно, как когда-то БМД[2] по серпантинам афганских предгорий.

Чистяков на почетном месте рядом с водителем задумчиво поигрывал многочисленными молниями только что обретенного «кожана».

— Значит — еще раз. Ситуация простая. — Строганов плавно, не сбрасывая газ, вписался в поворот. — Наши таксисты — «отстойщики» от гостиницы — пожаловались, что к их кормушке нахально присосались ребята-«мерседесники»… Ах да, при тебе ж этого не было… В общем, больше года уже как «Интурист» закупил десятка два иностранных тачек и создал свое такси — за валюту… Им легче, у них все в мэрии куплено, депутаты… Поначалу они у своих гостиниц паслись, а когда «фирмы» поубавилось — по чужим огородам зашарили. Мы, конечно, переговорили сперва — без толку. Каждый круче тучи!

— Может, они платят кому-нибудь такому… этакому?

— Выяснили уже. С них власти сосут… Еще кое-кто из милиции кормится… Не те люди. Из наших — никто не впишется, а с государством — как-нибудь разберемся.

— В первый раз, что ли? — подал веселый голос один из сидевших сзади строгановских бойцов.

— Все на месте, — удовлетворенно отметил Строганов, приветственно мигая фарами двум «девяткам» с тонированными стеклами, примостившимся к тротуару у пустого и пустынного продуктового магазина. Он чуть сбавил скорость, и вскоре обе машины догнали его, аккуратно пристроившись в хвост…

…Бежевый «мерседес» и два элегантных «форда-сиерра» стояли рядком в асфальтовом «аппендиксе» засаженного густым колючим кустарником сквера перед входом в «Приморскую». Тоскливый дождь — предвестник простудных эпидемий — очистил окрестности от праздных прохожих, загнал в теплый уют гостиничного холла орденоносного швейцара. Трое водителей сосредоточенно резались в карты, привычно расположившись в комфортабельном салоне немецкого автомобиля. Стук водяных струй по крыше заглушил тихое урчание приближающихся двигателей и шелест шин по лужам…

Противник попался достойный. Когда Строганов рывком открыл дверь «мерседеса», водитель не стал тратить время на объяснения — одной рукой прикрывая голову, он другой потянулся за приспособленной под сиденьем монтировкой. Опережая на доли секунды, бригадир коротко ткнул его в шею спецназовским ударом и выволок обмякшее тело.

— Нате! — И кованые сапоги «волчат» принялись втаптывать в грязь того, кто осмелился сопротивляться.