Мышеловка капитана Виноградова

— Так вот. Илонка говорит, что Линдер последнее время в шестерках у Синявского. Мы его знаем, по описанию подходит, адрес есть, все дела. По идее надо брать его фотографию, везти тебе ее домой, там предъявлять на опознание девицам…

— А потом возвращаться сюда и клянчить у местной прокуратуры уже не одного, а двух «граждан республики», так? Нет уж, давай, если договорились, пусть эта твоя кадра сработает в кабаке как надо, дальше моя забота.

— А если он сегодня в «Погреб» не придет?

— Так ведь эта Илонка сказала, что он там последнее время каждый вечер?

— Она еще, между прочим, сказала, что Линдер постоянно в компании. А дружки у него — из охраны Синявского, не лаптем деланные.

— Ты что кипятишься? Нет — так нет. Но попытаться-то стоит?

— Стоит, конечно.

— Ну вот и попробуем… Не волнуйся, Вася, все будет — о’кей. Илонка твоя, сам же говорил, — не дура, зря рисковать не будет. Мы ж четко договорились, если что, я — крайний, ваши уши не вылезут ни при каких обстоятельствах.

— Слышь. Ты чего меня как девку уламываешь, а? Решили же — работаем. Значит, работаем.

— И слава Богу! Не пора собираться?

— Время есть… Кстати, у тебя как с жильем? Квартира большая в Питере?

— Не понял… А что?

— А вот думаю: когда нас с шефом сажать станут за содействие спецслужбе «иностранной державы», мы с семьями к тебе в эмиграцию подадимся. Примешь беженцев?

— Куда ж деваться! Приезжайте…

— Пришел все-таки, ку ряпчик.

— Пока везет…

— А девку твою я недооценил, каюсь… Как мужиков в оборот взяла!

— Оценил? Не она к ним — они к ней подвалили, если что — взятки гладки.

— Значит, с ним двое?

— Да, ребята — отмороженные напрочь…

— Точно. Сугробы в голове!

Виноградов и Френкель негромко переговаривались в полутьме крохотной каморки. На пятачок свободного пола с трудом удалось пристроить два табурета, пахло пылью и давно обгоревшей резиной. Свет проникал в помещение тремя узкими вертикальными полосами через предусмотрительно оставленные в шторах щели, отражаясь в кафельных квадратах, придавая зловещий смысл многочисленным символам современной электроники — черепам, молниям, разнокалиберным стрелам и стрелкам. Дополнительный шарм обстановке придавал втиснутый в дальний угол обломок кумачового транспаранта с крупными белыми буквами: «…НЕНИЯ СЪЕЗДА КПСС — В Ж…»

Электробытовое помещение ресторана «Кирпичный погреб» некогда было предметом постоянных раздоров между представителями славного республиканского КГБ и «спец урой» — специальной службой уголовного розыска, занимающейся иностранцами. Конечно, точка идеальная — из неприметного окошка весь зал, как на ладони: хочешь так смотри, хочешь кино снимай. За дверью — другой, к туалетам, через подсобки и кухню. Август 91-6-го принес кому что — Васе же Френкелю достались в числе прочего наследства от бывших братьев по оружию ключи от «помещения № 23», как оно официально именовалось в оперативных документах.

Публика в зале вполне гармонировала с интерьером. Сводчатые арки красного кирпича, массивная резная мебель. Из восьми накрытых клетчатыми крахмальными скатертями столиков занято пять — те, что подальше от сменившего традиционный оркестр стерео комбайна и миниатюрной танцевальной площадки.

Молодая пара студенческого вида, компания средней руки интуристов, несколько основательных мужиков, судя по всему, что-то обмывающих втихаря от бдительного ока жен и любимых тещ, еще одна компания — очевидно, завсегдатаи, на столе только пиво, сигареты и карточная колода. Те же, кого обсуждали сейчас сыщики, расположились прямо напротив, в уютной нише: отмороженные — по бокам, Илонка и Линдер — между ними. Место рядом с девицей пустовало — объект операции, скрытый от глаз спутников, но прекрасно видимый из «волшебного окошка», о чем-то приятельски беседовал у стойки с седым усатым барменом.

Если Илонка вела себя вполне раскованно и естественно, получая привычное удовольствие от вкусной еды, дорогой выпивки и сигарет, охранники имели хмурый и настороженный вид людей, занятых обязательной, но давно и окончательно надоевшей работой. Виноградову они напомнили милиционеров, выгнанных в личное время на обеспечение визита какой-нибудь московской шишки. Ассоциация с постовыми подкреплялась и единообразием внешности и одежды «бойцов» — кожаные коричневые куртки, турецкие свитера. Короткие стрижки согрели бы сердце любого строевого командира, отсутствие лба вполне компенсировалось обилием шеи и подбородка. Сидевший рядом с девицей лениво ковырялся вилкой в салате, его напарник с видимым отвращением потягивал пепси-колу.

Уверенным мужским жестом Илонка взяла бутылку коньяка, плеснула себе, о чем-то спросила соседа. Тот отрицательно мотнул головой. Его напарник, бросив короткий взгляд в сторону, куда скрылся Линдер, жестом показал: давай! Тягучая жидкость щедро наполнила бокал, и ее немедля замаскировали цветом и пузырьками безалкогольного американского напитка. Емкость была мгновенно ополовинена и сразу же вновь долита «пепси». Нарушитель дисциплины заметно повеселел.

— Вась, а что они такие затурканные? Пить — не пьют, рожи постные…