Мышеловка на Эвересте (СИ)

Написать и сжечь - способность гения.

Ещё более утонченная способность гениального творчества - вообще ничего не писать.

Однако, осознание неизбежности не подчиненной ничему приходит только тем, кому это определено той же неизбежностью.

Относиться серьезно к попытке стать самому неизбежностью, то есть творить, не только смешно, и даже не грустно, а есть не более чем метод множить свои психические рефлексии подобно негроиду, возжелавшему стать арийцем силой своей воли.

Писатель является подобием булавы, которая кидается на зеркало и каждый раз изумляется получаемому удару.

Осел, запряженный в громоздкую телегу своих желаний, ползет в гору своих амбиций, глядя на висящую перед ним морковку воображения и веря, что за этой морковью прячется какой-то смысл.

39

— Сказать, в общем, нечего, - молвил небритый. - Недаром я перестал писать, когда трезвый. Но я трезв, к сожалению, редко. - И отмерил себе несколько грамм абсента.

— Ну, я бы так не сказал, - поморщился представитель. - Есть мир духовности. Есть круг общения. Одни пишут. Другие читают. Хвалят и радуются. Создают конкурсные программы. Определяют, кто лучший, кто хороший...

— Вы хотите сказать, мастурбируют, сосут и лижут друг у друга? - поинтересовался писатель. - Для этого не нужно малевать бред про влюбленную морковь. Да вот этот самый ресурс, который мы в данный миг представляем, сосёт друг у друга за деньги, а не просто за идею. Все литературные ресурсы в своей основе это ресурсы психопатов, которые лезут вперёд в толпе таких же неполноценных с единственной целью - отсосать внимание и мастурбировать в этот момент.

— И вы тоже? - с любопытством спросил представитель.

— Я в основном пью, - ответил писатель. - Это лучше, чем сосать. А ваша Паркер не пьёт?

— Нет, - ответил представитель. - Но вы же видите, она понимает смысл происходящего до такой степени, что возвела это понимание в степень некоего прагматичного оргазма.

— Вы тоже та ещё штучка. Прагматичный оргазм... Мда... Впрочем, доля истины есть. Паркер получает удовольствие.

— Она не получает удовольствие. Она действует, как может.

— Странные слова. А с какой целью? С какой целью она несёт околесицу, которая не дешифруется даже экзальтированными педерастами и волосатыми лесбиянками.

«Терпкая молодость бессмертия»

Терпкая молодость зелени травы пробивалась сквозь щели бетонных плит аэродрома, укрытого аурой датчиков слежения и непроницаемостью густого леса, в котором располагалась взлетная полоса.

В траве прогуливались мыши, пользуясь предрассветной тишиной и своим распорядком мышиного царства, живущего минимализмом сокрытия.

Самолеты стояли в капонирах как спящие пружины, поблескивая матовостью композитных крыльев и сжатые скрытой энергией упакованных молекул.

Легкая поступь надвигающегося сияния линии горизонта предрассветной свечой вдыхала чистоту ясности мысли.

Сонно порхали аэродромные мухи.

Прямо по центру взлетной полосы уснул, свернувшись калачиком, полосатый кот, не реагирующий на карнавал мышиного царства.

Сколько их здесь!

Неведомых душ, творящих во все времена идеи воплощения, слившиеся в единое существо крылатой птицей, спящей и ждущей своего Ариэля.

Сколько их здесь!

Любящих непостижимость мгновения полета сквозь миражи туманных облаков к созвездиям городов, сверкающих огнями изумрудных узоров уличных фонарей и катакомб многоэтажного слияния душ в бетонном единении впечатанных галлюцинаций массового сновидения.

Взлетная полоса тянулась к горизонту девственной чистотой, устремленной к восходящему солнцу, ждавшему поцелуя страсти любовницы, проникающей в солнечную прохладу ясностью лунного сияния и свежестью летнего рассвета завороженного торжеством академических вековых сосен, окружающих стартовую площадку лестницы в небо.

Любовница взлетела навстречу Солнцу, ждущего за горизонтом, оставив позади мышиное царство спокойного равновесия мироустройства ведущего в размножение бессмысленности, поедающей себя равномерно и неизбежно.

Мурашки побежали стройными рядами вдоль трассы истока, рождая магию крылатого сновидения непостижимого ничем, кроме мгновений поцелуев вечности.

Яркий свет притягивал лунное сияние сиреневым бликом, вспорхнувшим в рассвет.

Она летела!!!

Отбросив постулаты праведные, ведущие ступенью льда лишь только вниз - туда, где стынет холод, так ждущий свет цветов, летящих в высоте, цветущих только там, венчая ореолом весенних волн волшебных вакханалий неистовости душ презревших плоти страх, полет души бегущий по волне безумия, дающего свободу лишь тому, кому она нужна, принцесса космоса божественности совершенства непостижимого уму, копающему тоннель могил, мерилом выбирая цифру.

Она летела!!!

Цепи обрывая, висящие галактиками черных дыр зовущих в бездну плоти периметром падения, полету вопреки, она стремительно неслась подобно свету прорывающемуся сквозь тучи грозовые.