Мыши

— А нет ли там про каких-нибудь животных? — спросил Комов.

— Про каких именно?

— Вот таких, — показал Алексей, припоминая размеры найденной на пожаре клетки.

— Не помню… Разве вот у Элиана… Древние греки считали, что самое лучшее лекарство для больного льва — съесть обезьяну.

— Съесть обезьяну… — с тихим отчаянием повторил Комов.

— Именно! — торжественно подтвердил старикашка. — Такой вот казус.

— А вот со мной был казус, — сообщил сосед старичка, тоже, очевидно, любитель античной истории. — Иду вечером по заводу, гляжу — негр. Тить-твою, откуда на заводе — негр? Подхожу ближе — а это Васька-брюнет спиной стоит!

Нет, доложу я вам, не троллейбусы у нас, а прямо клубы психованных, в этом я с Алексеем Комовым абсолютно согласен!

9

— Алексей Петрович, это вы интересовались подробностями жизни гражданина Смагина Игоря Матвеевича? — нежным голосом спросил телефон.

— Интересовался и интересуюсь. Любыми ЧП, контактами, заявлениями…

— Ну так записывайте: в Кожевниках горит бензозаправка.

— Она имеет отношение к Смагину?

— Вообще-то он один из владельцев этой сети.

— Давно горит?

— Да уж два часа.

— Спасибо.

— Не за что. Вы там поосторожнее, на пожаре, — проникновенно сказал голос. — Это Матвеева Лидия с вами говорит.

"Кажется, я ее как-то видел. Светленькая такая", — попытался припомнить Комов.

Да, скажу я вам, молодому симпатичному следователю проще работать. Уже хотя бы потому, что контакт с техническими барышнями всегда обеспечен. Был бы Алексей хромым, перхотным старикашкой, разве стал бы кто-нибудь размусоливать его заявки, вместо того, чтобы лишний раз подкрасить ногти? Как же!..

Перестаралась светленькая, заметил про себя Комов.

Он ведь не пожарник все-таки, а — следователь.

Правда, в голове вдруг ни с того ни с сего начало сопрягаться: пожар — обгорелая клетка… Но Комов, ясное дело, не поддался на шантаж ошалевшей примитивной дедукции.

Ну и правильно он сделал, надо вам сказать. Потому что пожар к тому времени уже почти закончился. Облизанная огнем железная коробка АЗС плавала в пожарной пене. Глава пожарных, бензиновая барышня и охранник погибшей АЗС помогали двум милицейским составлять протокол. Между тремя красными машинами бродили суровые люди в грубых робах с белыми зигзагами, покуривая и не спеша сворачивая выдохшиеся брезентовые рукава. Даже любопытных граждан к этому моменту остались считанные единицы, хотя каких-нибудь полчаса назад их тут собралось, как на бал.

Теперь на дорогих машинах подъезжали другие лица — хорошо одетые и непосредственно заинтересованные. Эта публика, совершенно не обращая внимания ни на пожарных, ни на милицию, сдержанно тусовалась возле главного свидетеля.

Взбудораженный недавней картиной буйства стихии и неожиданно выросшей собственной значимостью, свидетель в не слишком чистом синем комбинезоне уже в который раз за этот знаменательный день рассказывал:

— Стою, значит, на третьей помпе. Заправляю "восьмушку". Вдруг из четвертой ка-ак пошел девяносто пятый сиборить! А потом будто кто-то спичку бросил — ка-ак полыхнет! Я — "восьмушку" отгонять… Твою так! Он ключи забрал! Давай с Васькой толкать…

Знакомая нам большая машина и ее владелец тоже были здесь: Игорь Матвеевич Смагин прилинкольнил, поздоровался за руку с присутствующими и выслушал, как все прочие, рассказ:

— Вдруг из четвертой ка-ак пошло сиборить!..

— А может кто-то рядом крутился? или кто-то бросил чего? — допытывались у рассказчика серьезные немногословные люди.

— Я и говорю: стою на третьей помпе…

Те, что уже наслушались этого "ка-ак!..", время от времени поглядывали по сторонам, будто ожидали еще кого-то. Скажу вам сразу, что так оно и было. Вот он и подъехал — тот, кого ждали — в авто с непроницаемыми окнами и с джипом охраны, ну прямо Иисус Христос с апостолами. Окинув взглядом расстилающееся перед ним печальное зрелище, подъехавший сказал кратко и конкретно:

— Шурик.

— А вот и не Шурик, — сообщили ему. — Этот вот трудяга видел: бензин ка-ак пошел сиборить… а потом ка-ак…

Стали звать сине-грязного трудягу, но тот, что подъехал, отверг:

— Да что всяких козлов слушать! Без него ясно: это Шурик. Он давно нам начал траву топтать. Как бы он ненароком пчелу не проглотил! — пообещал говоривший, не обращая внимания на гордые профили милицейских, все еще похаживающих неподалеку; вороны собак не боятся.

— А если чечены? — предположил кто-то.

— С ними всё уже решили. Но — разберусь. Если не они, то Шурик, конкретно. Больше некому, — и — путая любимый жанр Христа с народной поговоркой:-М-да, забыл кто-то притчу о фраере и жадности. Надо бы напомнить… Короче, не время хоботом водить, дела могут серьезные пойти.