Мышка в клетке (СИ)

Когда мы начали жить вместе, вдруг оказалось, что Макс довольно жаден и скуп. Я еще училась, отец наотрез отказывался нам хоть как-то помогать и доходами заведовал только Макс. Доходами, кстати не делился, предпочитая сам планировать расходы и не давая на руки мне ни рубля.

Еще он частенько стал приходить навеселе, а то и вовсе пропадал на целую ночь, отговариваясь работой. При всем этом Макс был ужасно ревнив и буквально с самого начала отношений настаивал на нашей свадьбе, неоднократно делая мне предложение руки и сердца.

Вначале я, конечно, была не готова. Потом разногласия с отцом не давали мне повода затевать свадьбу, а спустя время этот брак мне был уже не нужен вовсе.

Макса это ужасно бесило, он часто стал срываться, и однажды очередная наша стычка закончилась синяком на моей щеке и его дисквалификации из моей жизни. Я, как побитая собака, понурив голову, вернулась к отцу. Макс слезно умолял вернуться к нему, обещал исправиться, плакал, угрожал, пел под моими окнами что-то, отдаленно похожее на серенады, и даже нанимал цыганский хор, видимо, надеясь таким хитрым способом растопить мое сердце.

И вот, ничем не наученная, я уже почти дала свое согласие, готовая все простить и поверить своему единственному мужчине, но тут отец встал в позу. И почему-то в этот раз я не посмела его ослушаться. Ревела дома в подушку, мама как могла меня успокаивала, то и дело нося мне ромашковый чай с конфетами. В доме отчетливо пахло валерьянкой и разбитой девичьей мечтой.

Это было летом.

А в теплом желтом сентябре отец повез нас с мамой на дачу.

Последнее, что я помнила из того дня, это страшный папин крик и удивленно-испуганное мамино лицо, прежде чем все исчезло. И не было больше вокруг ни картинок, сменяющихся друг за другом в свежевымытых окнах новенького внедорожника — папиной гордости, ни звука маминого звонкого и вечно молодого смеха, ни папиных ворчливых нравоучений о смысле жизни. Ничего этого больше не было.

А была темная, густая словно кисель, тишина.

Когда я очнулась, в палате возле кровати спал Макс. Единственный близкий человек, оставшийся рядом. Месяц в коме, и родители, похороненные без меня. С этим трудно жить. К этому не привыкаешь. И даже спрятать поглубже пока не очень удается.

Уже два года прошло с той страшной аварии, а сердце не заживает, не притупляет боль.

Все врут, когда говорят, что время лечит. Лечит психотерапевт, к которому я хожу уже полгода. А время — нет… Не лечит…

Максу я тогда дала понять, что мне совсем не до него, и впускать его в свою жизнь я не намерена, но он на удивление ненавязчиво и стойко все-равно присутствовал в моей затворнической жизни.

И вот, сегодня он снова рядом… В самый трудный момент… Может это знак? А что? В конце концов я когда-то любила его… Может снова полюблю?

И дети наши могли бы быть красивыми…

— Макс, — я не удержалась и благодарно чмокнула его в щеку.

— Мышка! — он нежно обнял меня и повел к машине.

— А эти? — я кивнула на распростертых, но уже начавших приходить в себя мужчин.

— А чего с ними не так? — удивленно посмотрел он на меня, — Очухаются и вперед… Травмпункт в двух шагах.

— Ты уверен? А может, стоит все-таки полицию вызвать? Они же крайне вредные граждане, могут еще к какой-нибудь несчастной привязаться? — я с сомнением разглядывала вредителей.

— Да ладно… Зачем оно тебе? Это ж гемморой на полдня. Менты тебя замучают потом. Поехали лучше, а? — Макс настойчиво тянул меня за рукав, и я, поборовшись немного с собственной совестью, но преисполненная благодарности к своему спасителю, покорно пошла к его машине.

6.

Уже сидя в автомобиле, я вдруг отчетливо поняла, какой участи мне удалось избежать и с еще большей благодарностью взглянула на Макса.

— Как ты их так уделал? Их все-таки трое было? — не удержалась я от вопроса, мучившего меня последние полчаса.

— Так я последние пару лет карате занимался… А ты разве не знала? Я что, тебе не говорил? — он удивленно посмотрел на меня, а мне вдруг стало неловко.

Действительно, знаю человека черт знает сколько лет, пользуюсь его помощью при первой же возможности, а удосужиться хоть раз, как обстоят его дела, так и не захотела.

Я смущенно отвела взгляд и молча смотрела в окно на проплывавшие улицы и переулки до конца поездки.

Макс отвез меня в торговый центр, и даже выпил со мной чашечку кофе. Мы, стараясь не касаться сегодняшнего инцидента, о чем-то разговаривали, но смысл сказанного от меня как-то ускользал, я просто смотрела на него и думала… Ну вот же он шанс изменить свою жизнь. Начать с нуля, заново… Научиться жить и нарожать-таки пару-тройку ребятишек. Может тогда… тогда станет легче дышать?

А уже на следующий день Макс с сумками и розой в зубах стоял у моих дверей, не осмеливаясь переступить порог квартиры.

Той, в которую ему так долго был закрыт вход.

Через пару дней я возвращалась с прогулки, и на пути мне попалась милая веранда летнего кафе, увитая плющом. Расположено кафе было неподалеку от офиса отцовской фирмы.