– Почему? Норушка – это же норка? А мышка маленькая, глупенькая, её кто угодно обидеть может. Но тут она спрячется в норушку и будет сидеть себе тихонько, и никто её не сыщет. Будет жить-поживать и добра наживать. Да, Надюша?
После невкусного завтрака Вера пошла к себе рисовать, а младшие девочки запросились в сад, потому что погода была просто превосходной.
– Lavez-vous d’abord les mains,10 – остановила их Франсуаза Генриховна. – Et ne montez pas les escaliers en courant. Les filles bien elevees ne se comportent pas comme ca.11
Пока они мыли руки под пристальным взором гувернантки, Любушка прошептала:
– Я пойду к Фёдору. Спрошу у него, о чём это они вчера секретничали.
Надюша кивнула. Ей и самой не терпелось узнать, что же произошло ночью, но дворник ни за что ей не признается. Из троих сестёр он больше всех любил младшую и частенько усаживал её к себе на колени, чтобы рассказать сказку или спеть какую-нибудь грустную песню про влюблённого казака. Именно Фёдор нёс Любушку на руках до Николаевского вокзала, откуда они так спешно бежали в Крым. Именно Фёдор развлекал её всю дорогу, пока маменька плакала, а папенька с каким-то чужим и очень бледным лицом смотрел в окно и машинально поглаживал прижавшегося к его ногам Трезора. Надюша и сама не понимала, отчего она никак не перестанет думать о той ночи и о том поезде, и отчего ей иногда снится, что они так и не доехали до Крыма. Нет, надо быть хорошей девочкой. Скоро всё наладится, и она пойдёт в гимназию, а противную старуху Франсуазу Генриховну отправят обратно в Эльзас, откуда, по её рассказам, её семья бежала после франко-прусской войны сначала в Женеву, а после – в Российскую Империю.