Мышление и наблюдение

Наблюдаемые объекты наблюдаются всегда уже сформулированными в спонтанном (психичном, то есть еще не отрефлексированном) мышлении. Поэтому вопрос об их существовании или не-существовании самих по себе остается, строго говоря, в сфере психологии или в сфере логического анализа языка. Тогда, сказанное выше об объектах я бы заключил замечанием: то обстоятельство, что «наблюдается ничто», в обсервационной философии не может служить аргументом ни в пользу, ни против как существования, так и не-существования самих объектов. Вообще мы привыкли думать о вещах и явлениях как существующих или не-существующих, обычно забывая, что само наше думание о них может оказаться фактором в их существовании или не-существовании. Вещи и явления, о которых мы предполагаем, что думание о них входит в условия их существования, могут быть условно названы эпифеноменами мышления (как, скажем, в случае, когда мы назвали само мышление не феноменом, а эпифеноменом рефлексии). Однако само понятие «существование» в отношении объекта наблюдения — бессодержательно, то есть не имеет своего собственного конкретного содержания. Декартово «мыслю, следовательно, существую» в обсервационной философии будет: «мыслю себя мыслящим, следовательно — существующим» (только вместо «следовательно» лучше поставить «и»). Сказав о наблюдателе, что «наблюдая объекты, он наблюдает ничто», я не могу удержаться от вопроса: но ведь то, в качестве чего объекты наблюдаются, то есть мышление, не есть ли оно только там, где что-то наблюдается как мышление? В ответе на этот вопрос мы возвращаемся к «мышлению как объекту моего мышления» (о чем говорилось во второй лекции) и к связанным с ним понятиям объективной редукции и нелокальности. Ответ будет: да. Мышление возникает («возникает» вместо «есть») только там, где что-то (пусть ничто) наблюдается как мышление. Этим снимается вопрос о времени и о причинно-следственной (тоже — временной) связи мышления и наблюдения — нельзя сказать ни что наблюдение предшествует мышлению, ни что оно является причиной последнего. Время может мыслиться как бы «размазанным» по «пространству мышления», в котором никакое данное мышление не может быть локализовано.

Однако, что это за такое странное пространство? Ведь если это пространство, где есть мышление, то это нас возвращает к локализации мышления и как бы отменяет объективную редукцию. Но попытаемся себе представить, что мышление и есть пространство. Именно так, а не что пространство есть мышление, ибо «есть» здесь употребляется как чистая языковая условность и исключает равно логическое тождество и онтологические импликации. Это — пространство, в котором все «есть», «возникает» и «случается» мышления редуцируются к «мышлению как объекту моего мышления». Только в этом смысле можно говорить о «пространстве мышления».

5. Лекция четвертая

Содержание лекции

Наблюдение мышления как философское занятие. — He-мышление как категория обсервационной философии. — Отличие мышления и не-мышления. — Не-мышление и «сверхмышленяе». — Общая идея классификации мышления. — Обсервационная философия и теория мышления. — Несколько соображений по поводу возможной теории мышления. — Понятие ментального механизма в его отношении к проблеме времени мышления. — «Прошлое» как ментальность. — Рефлекс Z и возможность прошлой мысли. — Мышление как мыслительное действие и мыслительное событие. — Неличностность рефлекса Z. — Ответ на вопрос о соответствии данного мышления и данного мыслящего. — Возможная теория мышления в свете некоторых теоретических идей современной науки. — Особенность мышления как мыслимого объекта — исходная идея для возможной теории мышления. — Обсервационная философия как возможная метатеория для будущей теории мышления. — Понятие ситуация мышления о мышлении как фокус прагматики обсервационной философии. — Несклонность среднего мыслящего человека к мышлению о мышлении.

Дамы и Господа!

Мы уже говорили о вторичности мышления в отношении рефлексии, о мышлении как об эпифеномене рефлексии в нашем наблюдении мышления, о триаспектности мышления как основной теоретической предпосылке нашего подхода и, наконец, о времени в мышлении и об объективности в отношении мышления, когда последнее мыслит об объектах и о себе как объекте. И здесь нам необходимо для рассказа о том, что мы делаем (именно делаем, Дамы и Господа, ведь я говорю, а вы слушаете — мышление здесь только может быть наблюдаемо!), — спросить себя: а что, собственно, мы делаем?