Мышление и наблюдение

Как понятие внешний наблюдатель может быть введен в порядке применения постулата о мысли-мости объектов и не может быть введен в порядке феноменологической редукции наблюдения как научного понятия. Для нас «внешний» — это не только (а) «мыслящий в отличие от наблюдаемого им объекта, объекта, который полагается не-мысляшим» или «мыслящий другим образом, чем наблюдаемый им объект», а так же (b) «осознающий наблюдаемое им мышление как другое», но и (с) «осознающий свое мышление как другое». Здесь, как мы видим, характерное для буддийской философии мышления эпистемологическое различие между «своим» и «другим» мышлением стирается. «Свой» и «другой» становятся шифтерами, а мыслимость превращается в то, что связывает мир наблюдаемого, мир наблюдающего и мир того, кто наблюдает наблюдающего, в один мыслимый мир. Опять повторяю: «свое» здесь — это мышление, засеченное мной в рефлексии без его содержания, а «другое» — это другое мышление, содержательное по определению.

Категорию внешнего наблюдателя сложно понять потому, что она предполагает наличие разных уровней мышления как главного условия внешнего наблюдения. Но вернемся к понятию «внешний». Здесь момент (а) предыдущего абзаца имеет объективный смысл, то есть можно думать, что и наблюдающее и наблюдаемое мышления являются различными с некоторой третьей точки зрения, которая может совпадать с точкой зрения внешнего наблюдателя в каком-то моменте (d), о чем я уже упоминал, когда говорил об объективации. Из того, что было сказано выше относительно познания «другого мыслящего» в буддийской философии мышления, может следовать, что любое наблюдение другого мышления, любое знание о другом мышлении, наконец, любое мышление о чем угодно другом как другом мышлении может происходить только вертикально и уже само по себе есть установление не просто другой точки мышления, с которой производится наблюдение, а другого, более высокого уровня мышления. Само слово «уровень» здесь — термин, не только обозначающий место наблюдения в отношении наблюдаемого мышления, но и предполагающий различие во времени двух мышлений, наблюдаемого и наблюдающего. Только с позиции этого более высокого уровня возможно установление уровня наблюдаемого мышления, так же как и образование самого понятия, самой идеи мышления. Иначе говоря, в наблюдении одно мышление не наблюдает другое как «еще одно такое же мышление». Само понятие «одно — другое» в отношении мышления здесь уже предполагает иерархию уровней. Или так: мышление не может знать о себе как о мышлении и мыслящий не может знать о себе как о мыслящем (напомним, мыслящий здесь — один из трех аспектов мышления), оставаясь объективно (то есть с точки зрения внешнего наблюдателя) на том же уровне. Этот «тот же уровень» устанавливается, между прочим, и во всемирно известном (что далеко не означает «понятом» или «понимаемом») тексте «Йога-Сутры» Патанджали. Текст Патанджали является, я думаю, завершающим, окончательно формулирующим предшествующие (или современные ему) идеи и интуиции многих направлений небуддийской йоги. Итак, читаем первую строку: «Теперь, йога — это прекращение флюктуации мысли (citta vrtti nirodha)».

Мастер йоги здесь устанавливает первый уровень — уровень флюктуации мысли. Иначе говоря, уровень, на котором мысль существует как беспорядочная, неуправляемая, завихренная, словом, обыкновенная мысль, как мы все (включая Витгенштейна) ее знаем, то есть не знаем. Потому, что знание о ней возможно только на другом, более высоком уровне, на котором она трансформируется, превращается в не-природную, нефлюктуирующую, управляемую «сверху», словом, необыкновенную мысль. Уровень йоги является тем местом, где происходит эта трансформация, местом процесса этой трансформации, который направлен на полную остановку флюктуации. Так устанавливается третий, непроцессуальный уровень мышления, абсолютно внешний природному, обыкновенному мышлению, и даже мышлению на уровне йоги, поскольку последнее еще «работает» с мышлением.

Как об этом было сказано выше, наблюдение в обсервационной философии — никак не йога. Внешний наблюдатель не может пренебрегать различием в уровнях наблюдаемого мышления, которыми йог (философски, если не практически) пренебрегает. Именно поэтому, то есть потому, что внешний наблюдатель не йог, он, как позиция, фиктивен. He- фиктивным он мог бы быть только в том случае, если бы его позиция — точнее, более высокая позиция, на которую он мог бы ориентироваться — была бы абсолютной (как абсолютен уровень прекращения флюктуации мысли в йоге). Но в том-то и дело, что позиция внешнего наблюдателя вместе с его уровнем наблюдения может воспроизводиться до бесконечности, поскольку он, в свою очередь, может сам быть наблюдаем и так далее и так далее. Понимание того, что внешний наблюдатель фиктивен

фиктивен и как «внешний», и как «наблюдатель», — это первый шаг в его переосмыслении.

4. Лекция третья

Содержание лекции