Мышление разведчика. Почему одни люди видят все как есть и принимают правильные решения, а другие — заблуждаются

Только в 1998 году, когда накопилась масса дополнительных фактов, ведущие организации по пропаганде грудного вскармливания поверили, что вирус может передаваться через грудное молоко, и стали упоминать этот факт в своих рекомендациях новоиспеченным матерям. Но к тому времени множество младенцев уже заразилось. А ведь этого можно было избежать. Убеждения, перерастающие в идентичность, иногда в буквальном смысле убивают.

Глава 14. Не позволяйте собственной идентичности раздуваться

Я встревожилась, впервые заметив, как сильно наша идентичность влияет на мышление. Это было лет десять назад; примерно тогда же вышло популярное эссе на ту же тему. Его автором был технологический инвестор Пол Грэм, и называлось оно «Не раскармливайте собственную идентичность». Эссе указывало на существование проблемы, описанной в предыдущей главе, и предупреждало: «Чем больше ярлыков вы на себя налепите, тем глупее станете»[209]. Вдохновившись отчасти этим эссе, я решила избегать отождествления себя с любой идеологией, движением или группой.

Но это решение быстро потерпело крах.

Во-первых, обходиться без ярлыков оказалось неудобно. В то время я придерживалась в основном веганской диеты; когда кто-нибудь планировал званый ужин и спрашивал о моих ограничениях в еде, было гораздо проще и удобнее сказать: «Я веганка», чем перечислять: «Ну, я не ем яиц, молочных продуктов, мяса…» Ограничения в моей диете и без того создавали достаточно проблем для родных и друзей. И я точно не собиралась каждый раз, когда меня называли веганом, вскидываться и поправлять: «Вообще-то я предпочитаю, чтобы меня называли человеком, придерживающимся веганской диеты».

Во-вторых, если говорить серьезно, существовали благородные дела, которым я хотела помогать, благотворительные организации и движения, которые, по моему искреннему мнению, творили добро, например движение эффективного альтруизма^{33}. Но если я отказывалась публично признавать себя частью этого движения, мне становилось очень трудно распространять его идеи.

На самом деле я кое-что вынесла из краткого экскурса в «безыдентичность». Например, я перестала именовать себя сторонницей демократической партии, несмотря на то что при регистрации как избиратель указала именно такую партийную принадлежность. Но в конце концов я смирилась с тем, что у безыдентичности есть пределы. Что нужно уметь делать, так это не позволять идентичности захватывать власть над вашими мыслями и системой ценностей. Я называю это «не позволять своей идентичности раздуваться».

Что значит не позволять своей идентичности раздуваться

Не позволять своей идентичности раздуваться — значит думать о ней, просто констатируя факт, вместо того чтобы считать ее главным источником своей гордости и своего смысла жизни. Она — описание, а не флаг, которым нужно гордо размахивать.

Взять, например, моего друга Бена. Раньше он называл себя феминистом. Стоило ему услышать какие-либо доводы против феминизма, ему сразу начинало казаться, что враг напал на его племя; очень часто Бен обнаруживал, что уходит в глухую защиту, и никак не мог удержаться от того, чтобы не ввязаться в очередной спор с критиками феминизма.

И вот Бен решил немного ужать собственную идентичность. Он, как правило, по-прежнему отвечает «да», когда его спрашивают, феминист ли он, поскольку этот ярлык довольно точно описывает его взгляды. Но внутренне он теперь определяет себя скорее как «человека, согласного с большинством идей, составляющих консенсус среди сторонников феминизма».

Может показаться, что это мелочь, но по внутреннему ощущению разница очень большая. «Мне теперь гораздо легче оценивать дискуссии по их качеству, и я смог переменить мнение по нескольким вопросам», — говорит Бен. Что еще важнее, теперь ему легче не реагировать на стимул, который он называет «в интернете кто-то неправ», — непреодолимый внутренний зуд, побуждающий его ввязываться в непродуктивные интернет-дискуссии о феминизме.

Человек, не позволяющий своей идентичности раздуваться, радуется, когда его политическая партия выигрывает выборы. Но радуется потому, что считает эту партию более подходящей для руководства страной, а не потому, что другая сторона потерпела унизительное поражение. У такого человека не возникает искушения подразнить сторонников проигравшей партии, в отличие от некоторых демократов, которые язвили насчет «истерики правых»[210] после победы Обамы в 2012 году, или некоторых республиканцев, которые со вкусом описывали «причитания либералов» после победы Трампа в 2016-м.