Мыштер Сир и его сырные шляпы

— А вы, мыштер Усус, признаете свою вину? — спросила судья.

— Да, — привстав, ответил тот.

Этот же вопрос прозвучал и Труссу. Мышь со шрамом на щеке поднялась и молчком, не поднимая глаз, кивнула, после чего снова заняла отведенное ей место.

За всем этим Сир наблюдал со стороны, вместе со стариком Глоем — пострадавшим сторожем. Как потерпевшие, они сидели в первом ряду, и Сир не раз встречался взглядом со Жлобсом, на что, тот лишь ухмылялся.

— Ну что ж, данным мне правом грызунов я постановляю, — принялась оглашать вершительница правосудия, — по книге беспристрастия Хвостании, мыштера Рая Усуса и мыштера Феса Трусса признать виновными в причинении вреда здоровью мыштеру Глою. Их же признать виновными в разгроме сыроварни мыштера Сира…

Еще раз, вкратце, судья описала преступление и, ссылаясь на статьи мышиного кодекса, с непоколебимым взглядом исподлобья, вынесла окончательное решение. Обоим досталось по заслугам: Райю Усусу и Фесу Труссу предстояло провести долгое время за решеткой, и к тому же надлежало выложить изрядную сумму песо Сиру и Глою. А вот с Хвоста Жлобса сняли все обвинения за неимением доказательств.

Поднявшийся среди слушателей ропот волной прокатился по рядам. Раздосадованные мыши возмущались безнаказанностью к главному виновнику, но изменить что-либо никто не мог. Не меньше остальных расстроился и сам мыштер Сир. Он прекрасно понимал, что Жлобс на этом не остановится и будет дальше строить свои козни. Довольным остался лишь только Глой, за шишак на голове ему перепадал увесистый мешочек песо. Предложи старику ещё столько же монет вдобавок за вторую шишку, и он бы непременно согласился. Глой не понимал лишь одного, денег этих ему придется ждать ой как долго, карманы то у бродяг были совсем дырявые, а за решеткой много не заработаешь.

Разбирательство закончилось, и полицмыши повели понурых лиходеев к дверям. Судья, положила очки в футляр, и собралась было покинуть мягкое высокое кресло, как вдруг раздался отчаянный крик:

— Стойте!

Все до одного бросили взгляд на крикнувшего грызуна.

— Стойте! Я расскажу всю правду, — снова прокричал Фес Трусс.

Он вдруг осознал то непосильное бремя, предстоящее нести ему долгие годы взаперти. Работать денно лишь только для того, чтобы рассчитаться с взвалившимся на плечи долгом ему было не под силу. Что там посулы Жлобса? Скупердяй же мог обмануть и не расплатиться.

— Тише, тише! Прошу занять свои места! — громогласно воззвала судья.

Хвост Жлобс пришел в ужас. Его бравада низошла на робость, глаза растерянно забегали, лапы затряслись.

Когда все снова расселись, судья, надев очки, дала слово Труссу и тот неуверенно начал:

— Достопочтенные мыштеры и мышицы, да я негодяй и совершил плохой поступок. Но я не собираюсь сидеть в клетке еще за кого-то… Да, мыштер Жлобс подкупил нас…

Трусс взялся изложить всю историю с самого начала и до конца, начав с той самой встречи в промозглую ночь.

— Он врет, врет! — то и дело выкрикивал Хвост Жлобс, ссылаясь на показания Рая Усуса.

И тот поначалу соглашался со Жлобсом, однако потом, поняв, чем пахнет дело, смолк. На вопросы Усус только мотал головой или кивал и всё не в пользу пузатого сыродела. Жлобса постоянно приходилось усмирять. А в конце исповеди, осознав свою безысходность, разоблаченный грызун накинулся с кулаками на рассказчика. Он неистово орал, и слюни разлетались в разные стороны. На помощь к двум полицмышам подскочили ещё двое, и только тогда им удалось скрутить разгневанного Жлобса, повалив на пол.

— Это ещё не всё! — в отместку выдал потрепанный Трусс, — Хвост Жлобс подделал завещание мыштера Смакуса, а мы его подменили.

— Лжец, лжец!.. — жалостливо, чуть слышно пищал Жлобс. Путы сдавливали ему лапы, он плакал и бился головой об пол.

Заявление Трусса поразило всех присутствующих. Фотографы щелкали камерами не жалея пластин. Дым от непрекращающихся вспышек заполонил весь зал. Толпа обступила Хвоста Жлобса и полицейские с трудом сдерживали натиск мышей. Визг, крик, писк сливались в гвалт.

— Не мышите, не мышите! — в полный голос призывала к тишине судья, но её никто не слышал. От проявленного усердия молоток в её руках сломался, и она велела главному полицмышу увести всех троих немедля и держать их под стражей до следующего заседания.

Дело получило широкую огласку по всей мышиной стране. На первых страницах газет печатались фотографии подавленного Жлобса, его подельников и совершенно спокойного мыштера Сира. Газеты пестрили заголовками: «Негодяй Жлобс украл наследство», «Расплата за обман!», «Хвост Жлобс и его мерзавцы будут осуждены»…

Как многие предполагали, на следующем заседании удрученный Хвост Жлобс сам признался во всём и попросил снисхождения. Выглядел он исхудавшим и жалким в своем замызганном костюмчике. Потупив взор, Жлобс теперь не осмеливался взглянуть в глаза Сиру, и тому отчасти даже стало жалко бывшего хозяина.