Мысли

417. [Митон] видит, что природа изъедена порчей, что людям претит порядочность, но ему неведомо, по­чему все-таки они не могут взлететь хоть немного выше.

418. Порядок. — Когда на людях уже тяготел пер­вородный грех, сказать; “Было бы справедливо, чтобы все знали о своей греховности, — те, кому нравится по­добное состояние, и те, кому оно не нравится, — но было бы несправедливо, чтобы все знали об искуплении”.

419. Если человек не понимает, что он исполнен гордыни, честолюбия, слабости, похоти, ничтожества, не­справедливости, он слеп. Но если, зная все это, он не желает освободиться от своей греховности, — что ска­зать о подобном человеке?..

И возможно ли не преклониться перед вероучением, которое так хорошо знает все людские пороки, возможно ли не пожелать приобщиться истине, заложенной в этом вероучении, которое обещает столь драгоценные цели­тельные средства?

5. Преодоление трудности: естество, отпавшее от Господа

420. Все возражения, от кого бы они ни исходили, обращаются против возражающих, но никак не против нашей веры. Все, что говорят безбожники...

421. Должен сказать, что, по глубокому моему убеж­дению, стоит нам постичь основополагающее учение христианства о греховности природы человека и его отпадении от Бога, как у нас открываются глаза и мы сразу находим множество подтверждений этой истины, ибо решительно все и внутри, и вне нас несет печать греховности природы человека и его отпадения от Бога.

422. Греховность человеческой природы. — Человек не способен в своих поступках руководствоваться разумом, хотя разум — суть его натуры.

423. Порочность нашего разума проявляется во мно­жестве разнообразнейших и нелепейших людских обыкновений. И только после пришествия в мир Истины человек перестал довольствоваться самим собой.

424. До грехопадения достоинство человека состояло в том, что он извлекал пользу из бессловесных тварей и возглавлял их, ну, а теперь его достоинство в том, что он отделяет себя от них и всех порабощает.

425. Станет ли кто-нибудь утверждать, будто люди постигли смысл первородного греха, основываясь на утверждении, что справедливость покинула землю? Nemo ante obitum beatus est[60], — значит ли это, будто они постигли, что истинное и непреходящее блаженство возможно обрести лишь после смерти?

6. Знамения истинного вероисповедания

426. После всестороннего обсуждения природы человека. — Истинным следует считать лишь то вероисповедание, которое всесторонне познало нашу натуру. Оно должно постичь и ее величие, и ее малость, и причины, лежащие в основе того и другого. А кто познал эту натуру глубже, нежели христианская вера?

427. Величие, ничтожество. — Чем просве­щеннее человек, тем яснее он видит и все величие, и всю низменность людской натуры. Большинство людей; те, кто возвышеннее духом, — философы: большинство не может надивиться на них; христиане: философы не могут надивиться на них.

А кто дивится тому, что знания, обретаемые нами постепенно, по мере того, как просвещается наш ум, эти знания христианская вера дает нам сразу во всей их полноте?

428. Истинная природа человека, его истинное благо, и добродетель, и вера познаются лишь в своей целокупности.

429. Но из утверждения, что в Боге — конец кон­цов, с неизбежностью, вытекает, что в Нем — и начало начал. Взоры человека возведены горе, но его ноги сто­ят на песке: Земля разверзнется, и человек провалится в бездну, не отрывая глаз от неба.

430. Лживо то вероучение, которое не преисполнено преклонения перед Господом как началом начал всего сущего и не утверждает главным своим нравственным законом любовь к Нему и только к Нему, как конечной цели всего сущего.

431. Если существует единое общее начало и единая конечная цель сущего, значит, все — от этого Единого и всё во имя Его. Поэтому истина — в том вероучении, которое учит поклоняться только Ему, любить только Его. Но так как мы равно не в силах поклоняться кому-то, нам неведомому, и любить кого-то, кроме нас самих, дело вероучения — не только научить нас на­шему долгу, но и открыть нам глаза и на это бессилие, и на пути, ведущие к его исцелению. Вера учит нас, что если по вине одного-единственного человека мы всё утратили и были отрешены от Господа, то благодаря одному-единственному человеку Господь вновь приоб­щил нас к Себе.

Мы от рождения так мало привлекаем к себе Гос­подню любовь, а меж тем она так необходима нам, что-либо мы и впрямь рождаемся на свет отягощенные виной, либо Господь несправедлив.

432. Признак истинности вероучения в том, что оно вменяет человеку в долг любовь к Господу. Что может быть справедливее? Однако из всех вероучений только христианство побуждает к подобной любви. Истинной вере надлежит также все знать о людской похоти и людском бессилии: христианство знает и это. Ему ве­домо, как целить эти пороки; одно из таких целительных средств — молитва. Лишь христиане обращаются к Богу с мольбой ниспослать им любовь к Нему и силы следовать Его заветам.