Однажды поэт Баратынский спросил, не помешает ли он ей, если в ее присутствии прочтет Пушкину свои новые стихи. Наталья Николаевна любезно ответила:
– Читайте, пожалуйста! Я не слушаю.
Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей.
…Положительно, мое призвание – быть директрисой детского приюта.
Ты мешаешь сестрам, потому что надобно быть твоим мужем, чтобы ухаживать за другими в твоем присутствии.
Пушкин шел к роковой цели, как бык под занесенный обух.
Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив.
Первая любовь всегда является делом чувствительности. Вторая – дело чувственности. Натали, замечу в скобках, моя сто тринадцатая любовь.
Изменила ли Гончарова Пушкину или нет, целовалась или нет, все равно – невинна. Невинна потому, что кукла невинна, невинна, потому что судьба, невинна потому, что Пушкина не любила.
На «пламени», разделенном «поневоле», Пушкин строил свою жизнь, не подозревая, что такой пламень не есть истинный пламень и что в его время уже не может быть верности только потому, что женщина комуто «отдана». Пушкин кончил свою жизнь из-за женщины, не понимая, что такое женщина, а уж он ли не знал ее! Татьяна Ларина жестоко отомстила ему.
Как Елена Троянская
Ахматова не любила двух женщин. Когда о них заходил разговор, она негодовала. Это Наталья Николаевна Пушкина и Любовь Дмитриевна Блок. Про Пушкину она даже говорила, что та – агент Дантеса.
Бедный Пушкин! Ему следовало бы жениться на Щеголеве и позднейшем пушкиноведении, и все было бы в порядке. Он дожил бы до наших дней, присочинил бы несколько продолжений к «Онегину» и написал бы пять «Полтав» вместо одной. А мне всегда казалось, что я перестал бы понимать Пушкина, если бы допустил, что он нуждался в нашем понимании больше, чем в Наталии Николаевне.
Мадлен де ПЮИЗЬЕ
(1720–1798), французская писательница