Дионисий Старший наложил на сиракузян побор: они плакались, взывали к нему и уверяли, что у них ничего нет. Видя это, он приказал взять с них и второй побор, и третий. Но когда, потребовав еще большего, он услышал, что сиракузяне над ним смеются и издеваются у всех на виду, то распорядился прекратить побор: «Коли мы им уже смешны, – сказал он, – стало быть, у них уже и впрямь ничего больше нет».
Тит упрекал отца [императора Веспасиана], что и нужники он обложил налогом; тот взял монету из первой прибыли, поднес к его носу и спросил, воняет ли она. «Нет», – ответил Тит. «А ведь это деньги с мочи», – сказал Веспасиан.
Наместникам, которые советовали ему обременить провинции налогами, Тиберий ответил, что хороший пастух стрижет овец, но не сдирает с них шкуры.
Сборщики податей доставляли императору Констанцию больше ненависти, чем денег.
В деле налогов следует принимать в соображение не то, что народ может дать, а то, что он может давать всегда.
Не следует лишать народ действительно необходимого ради удовлетворения мнимых потребностей государства.
Безопасность и собственность могут существовать лишь в таком государстве, где налоговая норма не меняется каждый год.
Гражданин должен платить налоги с тем же чувством, с каким влюбленный дарит своей возлюбленной подарки.
Налоги – это цена, которую мы платим за возможность жить в цивилизованном обществе.
Хороший гражданин требует, чтобы было больше хороших дорог, хороших школ, хороших больниц и меньше налогов.
Самая трудная задача, стоящая перед парламентариями, – как извлечь деньги из налогоплательщиков, не трогая избирателей.
Парламентарии, выбирающие между двумя новыми налогами, похожи на женщину, которая никак не может решить, какое из двух платьев купить. Обычно она покупает оба.
Ни одному другому искусству правительства не учатся друг у друга так быстро, как искусству выкачивать деньги из карманов народа.
Взрослые ненавидят налоги так же, как дети ненавидят чистить зубы, – и с такой же ребяческой близорукостью.