Мысли быстрого реагирования

А уж социализмов — пруд пруди. Я думаю, здесь у нас мечтают о социализме типа советского, только «с человеческим лицом», чтоб репрессий не было, геронтократии и прочих неудобств. Дальше лезть в эти дебри боязно. Но я сделаю пару шагов, а там посмотрим. Начну шагать по опушке, потом мелкими шажками.

Во-первых, в СССР «социализм» был самоназванием, вроде как сейчас «капитализм» или «либерализм». Это чтобы не пугать нежную западную интеллигенцию с ее социалистическими мечтами. «Социализм» — это та самая «тонкая пленка европейских идей» (Ортега-и-Гассет), которую пришлось натянуть на «архаический крестьянский коммунизм» (Вебер). У нас о социализме мечтали меньшевики и даже либералы, но их сожрали после Октября. Сразу покатились к коммунизму, и тот факт, что его удалось соединить с Просвещением и модернизировать, надо считать почти чудом. Это высшее достижение нашей общественной мысли и культуры.

Возникла конструкция-кентавр, очень сложная. Основа — традиционное общество-семья с мироощущением крестьянского коммунизма, а надстройка — модерн Просвещения с утопией постиндустриального социализма. Обе части — мощные и на подъеме. Пока они были в братском союзе, кентавр был великолепен — и в войне, и в науке, и в спорте с искусством, и в общем предчувствии счастья. Но век этому творению был отмерен короткий.

Общество-семья — это очень жесткая конструкция. Она требует единства и взаимной любви, а также мудрого и справедливого отца-государства. Мало того, отца-государства, который берет на себя крест карателя, с неизбежными невинными жертвами. В 30-е гг. тех, кто нарушил завет «единства и любви», послали на плаху. А они «искали пути», забегали вперед или уходили в стороны. Но, думаю, если бы их не вырезали, прихватив кучу невинных, конструкция-кентавр не пережила бы и ВОВ. А она пережила, начав деградировать «эволюционно» после войны. И уже Сталин не помог бы, холодная война такого соединяющего эффекта, как танки Гитлера и Хатынь с Бабьим Яром, не оказывала.

Урбанизация и образование резко ослабили основу и ее самосознание, и шаг за шагом усиливали сознание модерна и постмодерна города. Город сдвигался от коммунизма к социализму — все более и более «цивилизованному». Начиная со «стиляг», отвергались принципы общества-семьи с его уравнительством и патернализмом. Следующее поколение номенклатуры и художественной (вообще — гуманитарной) интеллигенции считало себя «обделенным» и стало ненавидеть крестьянский коммунизм. За ними потянулась и остальная интеллигенция. Это противоречие не было осмыслено, рационализовано и смягчено, в результате уже при Горбачеве пришедшие к власти «элиты» стали громить общество-семью (и даже его родителей-крестьян) с поразившей весь мир жестокостью.

Какой же социализм можно устроить на этом пепелище? Это и есть главный вопрос. И уйти от него нельзя, потому что тот «капитализм», что тут устроили, — система нежизнеспособная.

Я думаю, что отталкиваясь от этого образа, можно сформулировать несколько разумных и возможных сценариев — и желательных или приемлемых, и пессимистических. Думаю также, что рано или поздно хаос утрясется в порядок, который соединит в новой конфигурации многое от общества-семьи, от модерна и от постиндустриального социализма.

Просто восстановить советский социализм не получится. Быстро возникнут те же трещины, что и в СССР, — это видно и по Беларуси, хотя ее положение и смягчает союз с Россией.

ВОЗНИКАЕТ ТАКАЯ ГИПОТЕЗА (ХОТЕЛОСЬ БЫ В НЕЙ ОШИБИТЬСЯ)

22.09.2012

К ней подтолкнули комментарии, в которых практически все игнорировали сам вопрос: есть ли у реформаторов шанс устроить приемлемый образ жизни одной половине населения, превратив другую половину населения в деградирующее и угасающее «нацменьшинство», вроде аборигенов Австралии? Ведь если такой шанс маячит, то, имея в руках власть, собственность, школу и СМИ, это «креативное господствующее меньшинство» сможет достаточно долго доминировать над всей массой. Мало кто устоит перед соблазном поймать этот шанс, а идеалы без религиозных догм оказались беззащитными перед современными культурными технологиями.

Во всяком случае, хороших средств защитить идеалы солидарности против соблазнов самими же идеалами не предложено. Вилли Брандт признал, что социал-демократия таких средств не нашла — немцы уже в 70-е гг. отошли от своей былой культуры солидарности. Поэтому никакие отраслевые забастовки не могут победить — система имеет ресурсы, чтобы выдержать убытки. Мы провалились с «реальным социализмом». Кубу ждет смена поколений, и прогноз здесь неопределенный. Китай еще опирается на ресурс крестьянского коммунизма и коллективную память.

Я был на большой конференции обществоведов, большинство участников из советского поколения, а молодые — симпатизирующие. Все доклады крутились вокруг наших вопросов — как бы «восстановить атмосферу достойной жизни». В целом — детский лепет, рассуждения типа «надо бы то, надо бы это…». Все это — поверх реальности.