Мысли и изречения древних с указанием источника

Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков, кроме того, что у него нет никаких недостатков». Оратор ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам; к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее. (...) Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.

Письма, IХ, 26, 1–3 (124, с.169)

Я не хочу, как человек праздный, писать длинные письма, а читать их хочу, как человек изленившийся. Ведь нет ничего бездеятельнее изленившихся людей и любопытнее праздных.

Письма, IХ, 32 (124, с.173)

Очень одобряю, что ты предпринял прилежный пересмотр своих трудов. Тут есть, однако, некоторая мера: (...) излишнее старание больше уничтожает, чем исправляет.

Письма, IХ, 35, 2 (124, с.175)

И самый длинный день скоро кончается.

Письма, IХ, 36, 4 (124, с.176)

Плиний Старший

Гай Плиний Секунд (Старший) (ок. 23–79), государственный деятель, писатель, ученый; дядя Плиния Младшего. Погиб при извержении Везувия.

Нет ни одного животного, которое проливало бы слезы, и притом с первого дня своего появления на свет. А ведь смех, (...) самый первый смех, появляется у человека только на сороковой день его жизни!

«Естественная история», VII, 32 (55, с.141)

Никого нельзя назвать счастливым. Вернее будет сказать, что тот, к кому судьба была благосклонна и добра, не был несчастлив; ибо, если не говорить о всем прочем, у человека всегда остается страх перед изменчивостью судьбы, а раз такой страх сидит в сознании, не может быть прочного счастья.

«Естественная история», VII, 33 (55, с.142)

О каждом дне можно судить только по следующему за ним дню, а о всех прожитых днях может произвести приговор только последний из них. Благо никогда не равно злу, даже если счастливые обстоятельства по количеству равняются несчастным; ведь нет той радости, как бы она ни была велика, которая могла бы уравновесить малейшее огорчение. (...) Не считать надо дни, а взвешивать.

«Естественная история», VII, 33 (55, с.142)

Природа швырнула голого человека на голую землю.

«Естественная история», VII, 77 (64а, с.165)

Никто из смертных не может быть умен всегда.

«Естественная история», VII, 131 (188, с.469)

В (душевной) болезни ум отражает сам себя.

«Естественная история», VII (190, с.1579)

Когда кораблю предстоит затонуть, все крысы с него убегают.

«Естественная история», VIII, 103 (186, с.23)