Мысли и размышления

Вот тут-то вся эта перестройка и началась. И стала всех занимать. И вскоре вышли в свет такие литературные произведения и таких авторов, которые трудно было представить, что они когда-нибудь дойдут до сотен тысяч советских читателей. То же самое произошло и в области киноискусства. На экраны страны стали выходить такие кинокартины, которые невозможно было представить, что они когда-нибудь выйдут. Даже «Последнее танго в Париже» стало вскоре достоянием миллионов, и все убедились в том, что это никакая не порнография, как принято было думать, а высокое произведение искусства с Марлоном Брандо в главной роли.

Но самую главную роль в той давней и теперь уже старой перестройке сыграл, конечно, не Марлон Брандо. На сцену выступила сперва дурацкая антиалкогольная компания, затем полное отсутствие нормальной колбасы, а после уже повсеместная нехватка вообще каких-либо продуктов питания. И эта нехватка еды на фоне резко ослабшего идеологического прессинга на людей двинула всю перестройку резко вперед. И она завершилась полным и окончательным развалом Советского Союза, предваренного крахом содружества стран Варшавского договора и разрушением Берлинской стены. Мир стал иным.

Сегодня мы живем в этом ином мире. Природные условия в нем все те же, а так, вообще-то говоря, он теперь совсем иной. Этот мир битком набит колбасой и многими другими продуктами питания, в нем навалом модной одежды, электронных устройств и новейших строительных материалов; буйство всевозможных мнений составляет идеологическую палитру этого иного мира, и полное неучастие в официальной пропаганде является высшим проявлением здравого смысла. А еще здравый смысл все чаще протестует против некоторого идиотизма этого нового мира. Даже не некоторого, а против полного идиотизма, несколько похожего в чем-то на тот, который двадцать пять лет назад закончился перестройкой. И если новая грядет, то, значит, грядет, и с этим ничего не поделаешь. Мы за двадцать пять лет во всем поднаторели, неплохо кой-чему научились, поэтому самое время снова перестаиваться. Мы, если совсем нас припрет, все выбежим на свежий воздух и на воздухе перестроимся еще раз — нам не привыкать. И пусть будет запущен ее механизм хоть снизу, хоть сверху, а хоть и сбоку, нам и к этому не привыкать. И если даже ее совсем не будет, то и это тоже сойдет. Зачем нам еще одна перестройка?

Роман с никотином

На снимке справа я собственноручно запечатлел процесс, как я бросаю курить. Вы сами видите, что я этим занимался долго и буду, видимо, заниматься всегда. Все-таки, знаете, курить бросать — это, знаете ли, не писать бросать. Писать бросать можно всю жизнь, а после снова начинать с еще большим успехом и полной самоотдачей.

А то, как я курить бросаю, так то происходит со мной многократно и именно в процессе письма. Иначе скажу вам так: я либо пишу, либо курить бросаю. Одно из двух. А по-другому у меня не выходит. И никто точно не может сказать, сколько я уже воткнул окурков в эту пепельницу, с какой силой и расторопностью.

И уж наверняка никто не скажет, сколько раз мне кричала жена: «Митрофан, квартиру всю прокурил!» И, чтобы не прокуривать квартиру, я выходил на лестничную клетку. Но и там мне кричали: «Митрофан, всю лестничную клетку прокурил!» И после я шел и всюду курил, и везде мне что-то кричали, и я тоже хотел им крикнуть, что я — писатель, а писатели в своем праве, ибо их мало, и потому имеют желание хотя бы изредка покурить. Но ничего не кричал и возвращался домой…

А что до пепельницы, которая справа от вас, то только с виду похожа она на мое большое и живое сердце.

Человек со вкусом

Я всегда был убежденным сторонником того, что без подлинных вкусовых ощущений жить невозможно, а уж тем паче усаживаться за письменный стол. Что я и делаю ежедневно. С утра до ночи и с ночи до утра я таким образом тренирую в себе подлинный вкус, чтобы выразить его в своем многотомном романе. И в каждой фразе у меня, в каждом моем абзаце, на всякой следующей странице призвано пробиваться сквозь толщу махрового безвкусия что-то подлинное, искреннее, настоящее, а из-за этого необходимое всему читающему человечеству.