Мысли и сердце

Смутно в душе. Первый импульс: «Отказаться». Не хочется даже видеть веселых лиц. Потом: «Обидятся». Жалко их.

И так хочется, чтобы кто-то поддержал, пожалел…

Стоят, ждут. Смотрят, очень хотят. Нельзя отказать, нельзя.

– Ладно.

Смех, аплодисменты. Они ничего не понимают. И они не были в том виноваты… Еще - молодость.

– Усаживайтесь, я сейчас.

Вхожу в кабинет. Один.

Нужно снять халат, надеть пиджак и туфли. Ни к чему сидеть в халате.

Не люблю я этих праздников в клинике: веселье, выпивка, а тут - больные. Поставь себя на их место - каково? Правда, в этом крыле нет палат и в общий коридор не слышно, но все равно отравляет само сознание соседства. Обычно не разрешаю. Есть рестораны. Но не прогонишь же их сегодня, раз уже все накрыто?…

Покурю и пойду.

Речь придется говорить. А что им скажешь? «Работайте честно»? «Дерзайте»? Вот - дерзнул. Ну их к черту, с этим празднеством… Когда чувствуешь себя слабым и изломанным, когда потеряна вера в себя… Где уж тут поучать?

А как было бы хорошо - если бы все одни удачи… Восседал бы эдакий почтенный юбиляр. Впрочем, на больших юбилеях тоже противно. «В расцвете творческих сил…», а старику семьдесят лет, песок сыплется. Но у тебя-то не сыплется еще?

Ну ладно, нужно идти. Как-нибудь переживу, раз уж ребятам так хочется. Надеюсь, прославлять не будут - знают, что не люблю.

Вхожу немного смущенный. Народу-то сколько!

Конференц-зал совсем необычный. Где это столько столов взяли? По всем трем стенам. Так странно видеть их всех «в гражданском». Девушки приоделись, даже не узнаешь. Вон Люба, Димина помощница, просто красотка. И Марина, будто королева, улыбается. Разве подумаешь, что такой ведьмой бывает в операционной?

– Михаил Иванович, вот сюда, пожалуйста, в центр.

Семен берет меня под локоть и ведет, как свадебного генерала. Все стоят и ждут. Ужасно неловко.

– Ну, садитесь же, садитесь, что вы на меня все уставились? Прошу, пожалуйста, не забывать правила игры!

– Как же, помним!

«Правила» - это чтобы без подхалимства. Все садятся. Шум, оживление. Я оглядываюсь. Любопытно. Рядом - Марина. Хорошо. Операционная сестра - самый близкий человек для хирурга. Не зря они часто женятся или романы крутят. Но я не грешен. Давно не грешен, очень давно. С другой стороны - Петро. Скучный сосед! Потом Дима.

– Ти-ше!

Это Петро. На правах старшего.

– Тише, товарищи! Хотя тосты в нашем обществе и не приняты, но все-таки для порядка нужно бы тамаду выбрать? А?

– Семена! Семена!

Тот встает, раскланивается с претензиями. Артист.

– Благодарю за доверие! Гости дорогие, пейте, ешьте, не стесняйтесь.

Оглядываю стол. Еда - так себе, больше салатов, колбаса. На всех бутылках есть этикетки. Спирта брать не разрешаю. Но не уверен, что без обмана. Спирт в клинике - это валюта в экономических сношениях с внешним миром. Но самим - ни капли. А около меня - коньяк. Знают слабость, черти.

Олег встает.

– Можно тост толкнуть? Маленький? Братцы, давайте выпьем за Диму! Замочим диссертацию, чтобы ВАК не завалил!

Дима поднимается, такой длинный, худой. Домучил все-таки свой труд. Олег кричит:

– Полный наливай, полный! Больше поздравлять не будем! Дима смеется.

– Больше нельзя. Доза рассчитана на квадратный метр поверхности тела!

– Так премедикации же не было!

Мне уже налита рюмка коньяку! Хочется выпить. Но нужно держаться. Пьяный шеф - уже не шеф. Встаю. Нужно чокнуться.

– Ну, Дима, чтобы АИКи шли хорошо! Олег протестует:

– И тут АИКи. Жизни от них нет…

Это и есть наша жизнь.

Выпил. Фу, горечь. Лимон.

Шум какой. Все тянутся к Диме, чокаются. А Оксана почему-то на другом конце стола. Чего бы? Говорили - невеста. Марина подкладывает мне на тарелку еду.

– Ешьте, Михаил Иванович. Вот с маслом.

Боится, что опьянею. Операционная сестра - вторая жена. Заботится.

А как бы хорошо выпить, повеселиться со своими, если бы не то дело… Не вернешь.

Нужно поесть в самом деле. Аппетит появляется после рюмки.

Смотрю на всех. Маленькое затишье - рты заняты, жуют. Всегда все съедается подчистую.

Какие они - мои помощники? Как все люди - хорошие и плохие. Я не заблуждаюсь - просто люди. Но если измерить добро и зло, то больше хорошего. Почему бы? Неужели все наши люди такие? Нет. Пока нет. Просто у нас большой отсев. Каждый год три-четыре врача приходят и уходят. Джентльменское соглашение действует без осечки. Плохие уходят, а хорошие остаются. Таланты? Нет. Пока нет. Одни - поярче, другие - бледнее. Может быть, развернутся, если попадут на самостоятельную работу.

Что-то не торопятся. Вот Петро - шел бы заведовать кафедрой. Был бы хорошим профессором, передовым. Нет, не хочет. «Если будете выгонять, тогда…» Не буду выгонять, не за что. Хотя звезд не хватает и хирургию не двинет. Зато если Семен будет доктором - уйдет. Есть честолюбивая жилка. Правильно. Лишь бы честно. Марья, та никуда не денется. И докторской не будет, зря только планы составляем… Она - врач. Милосердие. Как отбрила меня сегодня! Не смотрит - смущена или сердится. «Противно слушать…»

Теперь Семен:

– Товарищи, налейте рюмки.