Мысли и сердце

Научить работать и добиваться. Настойчивость. Тогда не упустит мечту. Будет усталость и радость отдыха. Еще искусство. Книги, театр, музыка. Можно забыться, отринуть жизнь, улететь. А потом ходить и вспоминать, и мир преломляется через голубую призму. Еще - общение. Есть хорошие люди, умные. Уметь найти. Беседы с ними - удовольствие… И выпить при этом хорошо. Если в меру. Не всегда умеешь оценить и удержаться. Но это не для женщины. Не быть жадным к вещам.

И в самом деле, получается - можно научить. Я учу. Пытаюсь учить. Если бы всех детишек учили!

Четвертый день. Спустя еще полгода

Что сел? Иди смотри больных. Ждут: «Профессор!» А что профессор? Просто старик. Неужели у всех будет плохо?

У Симы (моей Симочки!) - рецидив[26]. Нет сомнений. Марья говорит - шум, сердце снова увеличилось, печень застойная, одышка. Рецидив. Страшно идти смотреть.

И Лена плохо себя чувствует. Не ложится в больницу, потому что боится: «Теперь совсем».

И Саша уже месяц не появляется. «Простудился». Я-то знаю, что не то. Володя ходит к нему по делам, рассказывает - дома все лежит. В институте бывает через день. И то часто пропускает.

А я и не заметил, что ему хуже.

Нет, заметил, давно заметил, но все гнал эту мысль от себя, боялся признаться.

Признаться в собственной глупости.

Почему в глупости? В бессилии. Не погрешил, когда вшивал. Нет. - Он уже в могиле был бы. А тут живет.

Но отсрочка кончается. И я опять виноват.

А Мишка этот, черт проклятый! Мировое открытие сделал - митральный клапан! Американцам не удалось, вот мы - русский гений!

Да нет. Мишка ни при чем. Американцы писали: «Отличная ткань». Испытания прочности, на износ. Сотни аортальных клапанов. Наблюдения - два, три года. На конгрессах докладывали. Три года назад я сам видел - вшивали всем, напропалую, даже нетяжелым больным. Этот Бенсон: «Через год ткань как новая!»

Зато теперь статья за статьей: «Лепестковые клапаны не выдержали испытания временем». Ткань разволокняется, прорастает и сморщивается. Рецидивы почти у всех. «Мы уже заменили двадцать клапанов. Смертность - пятнадцать процентов!» Ура!

Были же у них сомнения и два года назад? Не могло не быть. Молчали.

Брось ругаться. И наши такие же. Тоже изобретут что-нибудь, трубят, а как не оправдает себя - молчок. Где-нибудь случайно узнаешь. Помнишь заполнение поролоном полости после удаления легкого? Тоже как хвалили! «Разрешение проблемы». Потом почти у всех пришлось выдирать этот поролон - нагноился. Но «обратной» статьи так и не было, не помню. Хорошо, что мы тогда не поддались - всего пяти больным сделали. Проявили осторожность. «Подождем».

Медицина знает много подобных историй. Новые лекарства, операции. Потом оказывается - бесполезные, а то и вредные.

Без этого нельзя. Не все можно проверить на собаках и мышах. Только через грустный опыт отстаивается золотой фонд медицины. Врачи тоже люди, и они искренне увлекаются. Материал для экспериментов, к сожалению, неподходящий. Но другого нет.

Одно нужно - честность. Признайся, удержи других.

Но на это тоже надо мужество. Ох, как не хочется признаваться! Что вот ты скажешь Симе, Саше, Лене? Крутиться небось будешь: «Ревматизм, временное ухудшение…»

Плохо, но не скажешь же им: «Все, рецидив, умирать».

«Право ученого на ошибки». Нельзя его отнять даже в медицине. Не рисковать - значит замедлить темп развития, масса людей погибнет, не дождется. Человечеству обойдется много дороже.

Вот видишь, и успокоил! «Искренне заблуждался». «Риск для пользы человечества». «Признал».

Нет, не успокоил. Но выхода другого нет. Или совсем отказаться, или вот так бороться и ошибаться. Страдать. Красивые фразы. Ни к чему. Только раздражают.

Что будем делать с новыми клапанами?

Что делать? Вшивать понемножку. Если верная смерть, то выхода нет. Новые клапаны, шариковые, наверное, будут лучше. Шарики же не испортятся. Их проверили на заводе у Петра Борисовича. (И ткань - тоже проверяли!) Но все-таки во всех ответственных насосах инженеры ставят шариковые клапаны, а не из тряпок. Значит, надежнее.

Москвичи тоже вшивают шариковые клапаны. Говорят, хорошо. Нас уже далеко обогнали.

Нужно выступить на сессии, рассказать о нашем провале. Неприятно будет, но деться некуда, придется.

А клапаны вшивать и дальше, если есть прямая угроза для жизни.

Вставай, пойдем.

Как ни откладывай, встречи с Симой не миновать.

У Виктора сегодня опыт в камере. Зайти посмотреть. Прошлые были очень интересны. Отек легких снимает как волшебной палочкой. Посмотрим, что будет с кровотечением и шоком. Пока все идет, как предполагали.

Может быть, расплатимся камерой? За клапаны.

Позвонить Ирине? Поговорить о Саше? Как-то приходила счастливая. Но это давно. Он тогда хорошо себя чувствовал.

Не хочется звонить, не хочется разговаривать. Нужно. Все нужно.

Позвоню. Где-то есть номер, записан.

– Мне нужно Ирину Николаевну. Ах, это вы сами? Михаил Иванович говорит. Мне бы нужно повидаться с вами. По поводу Саши, конечно. Приедете? Отлично. Подниметесь прямо в кабинет, без халата, через служебный вход.