Мысли о войне

Мировое господство означает и мировую ответственность. Но свойственное английской мысли отождествление интересов человечества с британским владычеством – никогда не согласится добровольно признать ни один немец. И бесчеловечна и бессовестна с его точки зрения та политика, которая не побоялась ради усиления британской мощи надолго искалечить голодом целый семидесятимиллионный народ, – политика, упорно отказывавшаяся прийти к мирному соглашению и положить, таким образом, конец человеческой бойне, для которой она согнала на европейские поля битвы представителей всех наций из всех частей света, до тех пор, пока полное уничтожение противника не насытило до пресыщения ее алчное властолюбие. Утверждение, будто Англия все это сделала лишь в защиту слабых наций или что она действовала, как исполнитель божьей воли, карающей злодея рода человеческого, столь же нелепо, сколь и лицемерно; лживость его так явно обнаруживается из всего поведения Англии во время войны и после фактического окончания ее, что серьезно оспаривать его не приходится. Эту обнаженность животного эгоизма, ставшего, быть может, надолго проклятьем для жизни и будущности народов, не следовало бы прикрывать прозрачной вуалью лицемерной святости.

Английское искусство государственного управления, исчерпываясь помыслами о том, чтобы путем коалиций и вооружений обеспечить осуществление своих властолюбивых вожделений, тем самым лишь следовало общему духу времени. Иллюзия, будто подобными средствами можно разрешить задачи мировой политики и человечества, и погубила Европу: в этом заблуждении – вина всех наций, принимавших участие в войне, даже и тех, которые хотели предотвратить войну. Ибо совершенно сложить с какой-либо державы ответственность за мировую катастрофу так же невозможно, как невозможно сваливать всеобщую вину на одну из них. Политика еще не прониклась убеждением, что развитие мировых отношений наций обязывает их пересмотреть свое отношение к войне. Не обращая внимания на то, что при установившейся группировке держав каждое изменение в распределении основных сил в Европе затрагивает весь мир, великие европейские державы заботились только об увеличении своей мощи. А значительно устаревшее представление, что война не только является определенным проявлением национальной силы, но и способствует нравственному обновлению народов, продолжало крепко держаться, несмотря на народные ополчения и ужасающие изобретения техники, превратившие рыцарское единоборство в безумную человеческую бойню, которая, примяв затяжной характер, уничтожает в человеке всякое нравственное чувство. Сознание ответственности перед всем человечеством в его целом было чуждо европейским правительствам. Сила, вероятно, останется выражением национальной жизни и тогда, когда в смене времен создастся преобладание сил духовных над материальными; всецело преодолеть первобытный эгоизм народам суждено так же мало, как и отдельному индивидууму. Но то обстоятельство, что эти народы до сих пор даже не сделали сколько-нибудь серьезной попытки обновить международную жизнь, а держались как раз противоположного направления, и есть основная причина роковых событий, разразившихся над миром.