Мысли сердца

Это сплав неприхотливых мемуаров и легкого маразма, вполне объяснимого в моем возрасте…

Чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения. Хочется просто встать, пожелать всего хорошего и уйти…

Вообще-то, нужно иметь много терпенья, чтобы ему научиться. Я пока ещё учусь…

И ещё, видимо, от перемещения евреев в прост-ранстве многое меняется.

Памятник друга

Гранитный обелиск – его надгробный храм,
Простой, величественно строгий.
И день, и ночь открытый всем ветрам
И видимый всем путникам с дороги.
Ограды нет и надписей у плит,
Вещавших нам бы неподкупно
О том, что жил достойно он и спит,
Любому ныне уж доступный.
Своею жизнью нас учил он чтить
Любви науку, мудрости веков,
Среди живущих гражданином быть,
Быть непреклонным вестником Богов.
Теперь он спит. Вокруг – земная ширь.
И всем ветрам, гудящим из вершин.
Внимает Его вольная могила…
Здесь думы прибавляют жизни силу…
Соль жизни в том, что жизнь не сахар,
Там соль во всем, а сладость – что живем.

Прощанье с другом

Друг лежит уж в предсмертной агонии
И зову я прощаться друзей.
Я возьму его душу в ладони,
Чтоб мне стало немного теплей.
А из-под мрачного туч покрова,
Из дождей и душевных мук
Шлю Творцу я за друга слово,
Чтоб уход облегчил ему…

Проплывает мимо

С чуть затаенным и печальным вздохом
Из памяти частички я тащу.
Мне одиноко ворошить весь ворох,
Лет, о которых здесь теперь пишу.
Незабываемы друзей ушедших лица.
В своей душе их нежно берегу.
Но с ними я о чем-то поделиться
Ничем уже сегодня не смогу.
И проплывает мимо то, что было,
И даже что свежо ещё теперь.
Ведь многое душа уже забыла
За давностью иль малостью потерь.

Запах души на Востоке

Будто тела немытого,
Лошадиным навозом облитого,
Сыромятиной с кровью покрытого,
Чуем вонь?!.
Это запах рабочего пота туркмена…
У таджика же запах сушеного на солнце урюка,
В Казахстане казах пахнет пустыней неслабо,
А узбек пахнет виноградом и пловом,
Маком душистым несёт от киргиза.
Ну, и, конечно, каждый из нас вносит в воздух
Своего понемногу запаха дивного чуда –
Той души человеческой, что дарена Богом.

Себя я берегу

Наверно, память я еще не потерял,
Хотя мне скоро восемьдесят лет.
Ем мясо я, а с ним ржаной лишь хлеб,
Хожу без палки к другу на обед,
Заглядываюсь живо на молодок,
Не прочь еще покувыркаться с ними,
Понежиться, как прежде, в женских ласках…
Я жизнью не вполне понаслаждался,
А потому себя я берегу
И без надежды тайной не живу.

Где ж мужской секрет?..