Мысли широко

Он хотел, чтобы меня считали бестолковой и не обращали на меня внимания. С этого времени и до конца служения остальные женщины избегали меня. Меня ранило их отношение, и я чувствовала себя одиноко, но ничего не сказала: в конце кон-цов, в приемных семьях со мной и похуже обращались. То ужасное происшествие открыло мне глаза. Я продолжала ходить в церковь, посещала вечеринки и делала то. о чем меня просил муж. но я чувствовала во всем этом фальшь, несмотря на то. что я даже не знала, как облечь свои переживания в сло-ва. Это была опасная игра. Моя жизнь с Робертом Карсоном начала трещать по швам. Я не задавала много вопросов и внимательно наблюдала за происходящим. Я знала о христианстве мало, но люди, с которыми мне приходилось иметь дело, не соответствовали даже тому немногому, что я знала. * Мне все еще хотелось стать матерью и домохозяйкой. До того, как мы поженились, я много работала, несмотря на свои 13 лет. Я всегда делала все возможное, чтобы помочь остальным членам нашей семьи. Когда мистер Карсон женился на мне, он пожелал, чтобы все было иначе. «Думай теперь о себе. — повторял он. — Я же обещал, что буду оберегать тебя и как следует о тебе заботиться, не так ли?» Он даже нанял горничную, чтобы она каждую неделю убирала наш дом. Когда я запротестовала, он ответил своей стандартной фразой: «Я же не могу позволить моей фарфоровой куколке уставать до изнеможения, не так ли?» Для него это была весомая причина. Для меня — смертная тоска. Друзей нет. заняться нечем. Когда мы поженились, муж представил меня сотням людей. Я знала их по именам, но никогда не чувствовала себя одной из них. Так же. как и в детстве, я не подходила, не соответствовала. Я часто думала о том. что. если бы у нас были дети, как в настоящей семье, я стала бы частью их жизни, принадлежала ззбы им. Муж и дети любили бы меня, и вместе нам было бы хо-рошо. И я не успокоилась, пока муж наконец не сдался. Куртис родился в 1949 году, а спустя два года появился Бен. Следующие девять лет оказались самыми счастливыми го-дами моей жизни. Если честно, это было единственное счаст-ливое время. Я любила моих мальчиков и чувствовала себя состоявшейся. Теперь у меня появилась цель — жить дальше. Последнее время я не была счастлива с мистером Карсоном. И дело не только в вечеринках и запоях. Что беспокоило меня больше всего, так это его расточительность. В его руки приходили большие деньги, но он избавлялся от них почти мгновенно. Например, муж часто наведывался в деловой центр Детройта. Если там в магазине он видел что-то, по его мнению, до-стойное меня, он это обязательно покупал, не глядя на цену. Однажды он купил ожерелье, которое стоило восемьсот долларов — немалые деньги по тем временам. Насколько я знаю, я была единственной в округе женщиной, которая имела нор-ковую шубу. Причем мне эта шуба практически была не нуж-на. Мне вообще не нужны эти причудливые вещи и ювелир-ные украшения. Дом, сыновья и муж — вот все, что мне нужно было для счастья, и если бы мистер Карсон изменился, жизнь была бы идеальной, повторяла я себе. После рождения Бена казалось, что муж начал остепенять-ся. Он любил мальчиков и играл с ними, как обычный отец. Кроме того, что муж был проповедником, он еще работал на одном из заводов «Кадиллак». Как же дети любили своего отца! В три года Бен начал меня спрашивать: «Папе уже пора прийти домой?» Мне постоянно приходилось отвечать: «Еще нет». Когда время приближалось к четырем, я говорила: «Теперь почти пора». Бен выбегал из дома, садился на крыльце и ждал. Обычно отец приезжал на автобусе и от остановки шел к дому по аллее. Как только Бен замечал его, он мчался к отцу с рас-кинутыми в стороны руками. Минуту спустя оба входили в дом, смеясь и радуясь тому, что они вместе. 34