Мыслящий тростник

Вполне понятно, что Юбер Лашом и весь круг его интересов, не могут служить той духовной опорой, которую ищет герой романа. Но рядом с Марсиалем оказывается человек с твердыми жизненными и моральными принципами. Это его родная тетка мадам Сарла. В ее уста автор вкладывает немало разоблачительных сентенций, адресованных «обществу потребления». Но у престарелой мадам Сарла, как сказано в романе, «допотопные взгляды». Она человек глубоко верующий, религиозный и «опирается на незыблемые, как скала, нравственные устои». Марсиаль Англад завидует ей, племянник пытается выработать в себе такую же веру, какая есть у тетки. Читает статьи и книги на религиозные темы, Священное писание, пытается заставить себя поверить в бога. Но ему, человеку 60-х годов, цивилизованному, информированному, невозможно прийти к вере от одного разума, от нравственного расчета, только от желания заполнить. духовный вакуум. Этот путь также оказывается неприемлемым для героя романа.

В поисках духовной и нравственной поддержки Марсиаль Англад обращается, преодолевая умственную лень, к книгам и статьям, к ученым трактатам. Перед читателем проходят одна за другой всевозможные теории, распространявшиеся в 50–60-е годы во Франции и вообще на Западе. Здесь и новые модернистские формы религии, и такие философские течения, как экзистенциализм и структурализм, и учения современных социологов, и идеи технократического «гуманизма», и знаменитая теория «масс-медиа» (массовых средств информации) Маклюэна, и идеология «хиппи», и утопические представления о будущем, как оптимистические, так и пессимистические, и, наконец, модный сейчас культ патриархального прошлого, старины. Словом, все расхожие идеи нашего времени. Нет нужды пересказывать их здесь. Они достаточно популярно изложены в самом романе. Важно то, что Марсиаль Англад, «примеряя их к себе», приспосабливая к своему «случаю», нигде не находит ответа на мучающий его вопрос: для чего он живет, в чем смысл жизни? Все эти идеи и учения оказываются несостоятельными, ложными, нежизненными при столкновении с реальной действительностью. Все они, как убедительно показано в романе, так или иначе сводятся к оправданию, к прямой или косвенной защите «общества потребления». Даже когда они его отрицают или критикуют, ни одна из них не заключает в себе реальной положительной программы, не обогащает жизнь великими идеалами и благородными целями.

Да и сам Марсиаль Англад, погруженный в свой собственный мирок, оказывается невосприимчивым к этим идеям. Им ведь движет только одно-единственное желание — как можно дольше наслаждаться материальной стороной жизни. «Моя маленькая жизнь, мое единственное благо!», — восклицает он и печется лишь о том, чтобы сохранить это «благо». Не ради подлинного духовного обновления, а именно «корысти ради» ведет свой поиск герой романа. Он плоть от плоти «общества потребления», и потому все его попытки вырваться, найти для себя какой-то особый путь не могут не быть бесплодными.

Кюртис не выводит своего героя за пределы буржуазного существования и буржуазных идей. Перечисляя идеи и учения современности, автор не упоминает о марксизме. Но это «упущение» не случайно. Оно еще убедительнее подчеркивает ограниченность героя романа, узость его духовных поисков, его неспособность из-за своего зоологического, животного индивидуализма увидеть, понять реальную жизнь. Марсиаль Англад — неотъемлемая частица, своего рода «модель» современной буржуазии. Его идейный крах — свидетельство духовного тупика, в котором оказался этот класс в наши дни.

Что же позитивного можно отыскать в Марсиале Англаде? В романе мельком упоминается, что было время, когда ему удалось выйти за рамки своего маленького индивидуалистического мирка, встретить подлинную человеческую убежденность, высокий идейный порыв. И он даже сумел разделить их. Это было в годы войны, в дни его юности, когда он участвовал в Сопротивлении, боролся против оккупантов. Тогда у него была ясность цели, чувство товарищества, даже способность к самопожертвованию и к мужественным поступкам. Автор вместе со своим героем тоскует по той героической поре. Не случайно эта своего рода ностальгия проходит через все творчество Кюртиса: она помогает ему глубже осознать и разоблачить нравственную пустоту и приземленность идеалов современных буржуа, даже тех, кто в прошлом сражался в рядах борцов Сопротивления.