Mysterium Coniunctionis

313 Молчание Майера — красноречиво, в чем мы скоро убедимся, когда попытаемся найти психологический эквивалент нисхождения и встречи с Меркурием. Максимальный уровень сознания сталкивает эго с его тенью, а индивидуальную психическую жизнь — с коллективной психе. Эти психологические термины звучат вполне мирно, но это обманчивое впечатление, поскольку они обозначают почти невыносимый конфликт, психический катаклизм, ужасы которого известны лишь тому, кто прошел через него. В это время человек узнает о себе, о человечестве и о мире такое, о чем он предпочитает не говорить; кроме того, это настолько трудно выразить словами, что даже самые храбрые отступают после первой же попытки. Поэтому, если Майер передает свою беседу с Меркурием лишь несколькими намеками, это не обязательно объясняется тем, что ему взбрело в голову уклониться от прямого описания. Некоторые житейские ощущения способны подвигнуть нас на долгие и глубокие раздумия, из которых, со временем, произрастают озарения и убеждения; этот процесс алхимики представили в образе философского дерева. Развитие этих ощущений регулируется двумя архетипами: анимой, которая выражает жизнь, и "Мудрым Стариком", который персонифицирует смысл[1148]. Именно анима-сивилла подвигла нашего автора предпринять путешествие по планетным домам, то есть выполнить предварительное условие всего того, что последует потом. Стало быть, вполне логично, что в конце нисхождения он должен встретить Гермеса Трижды Величайшего (Трисмегиста), источник всей мудрости. Это подходящее описание характера тогб духа или мышления, которое, в отличие от интеллектуального действия, вы, как "маленький бог этого мира", не осуществляете сами, а которое "случается" с вами, словно оно порождается другим, более значительным богом, возможно великим духом мира, весьма точно названным Трисмегистом. Долгие размышления, "immensa meditatio", алхимиков определяются, как "внутренняя беседа с тем, кто невидим"[1149].

314 Возможно, Майер открыл бы нам нечто большее, если бы Меркурий так не торопился взять на себя "роль арбитра между совой и воевавшими с ней птицами"[1150]. Это намек на работу Майера Jocus sevens (Frankfurt a. M., 1617), в которой он защищает мудрость алхимии от ее хулителей. Эта тема занимает важное место и в его работе Symbola aurea mensae, где она облечена в форму аргументов и контраргументов. Стало быть, вполне оправданно предположение, что чем больше Майер погружался в свои тайные рассуждения о герметической философии, тем больше он входил в конфликт с самим собой и своим окружением. Да ничего другого и нельзя было ожидать, поскольку мир герметических образов вращается вокруг бессознательного, а компенсирующее воздействие бессознательного всегда направлено на наиболее укрепленные позиции сознания, поскольку именно они и вызывают наибольшее сомнение, хотя враждебный, на первый взгляд, аспект этого воздействия — это всего лишь отражение угрюмого лица эго, обращенного к нему. На самом же деле компенсирующее воздействие бессознательного задумано не как враждебный акт, а как необходимая и полезная попытка восстановить равновесие. Для Майера она означала внутренний и внешний конфликт, который не только не смягчался, но даже обострялся твердостью его убеждений. Ибо любое однобокое убеждение сопровождается голосом сомнения, а уверенность, которая является просто верой, превращается в неуверенность, которая может в большей степени соответствовать истине. Разуму очень трудно примириться с истинностью "sic et поп" (да и нет), почти, но не совсем, признанной Абеляром; поэтому нет ничего удивительного в том, что Майер увяз в борьбе и был вынужден отложить поиски феникса до судного дня. К счастью, он был достаточно честен, чтобы не утверждать, будто ему удалось изготовить lapis или философское золото, и по этой причине он никогда не набрасывал на свою работу покров обмана. Благодаря этой принципиальности его последователи, по крайней мере, могли догадаться насколько он продвинулся в искусстве и где его работа зашла в тупик. Теперь мы знаем, что ему так и не удалось достичь той точки, в которой конфликт и спор становятся излишними, в которой "да и нет" являются двумя аспектами одной и той же вещи. "Ты никогда не создашь Единства, которое ты ищешь", — говорит мастер, — "если сначала ты сам не станешь единым"[1151].

з. Регенерация в морской воде

315 После этих долгих отступлений на тему взаимосвязанных друг с другом символов, ответвляющихся от моря с его различными аспектами, мы вернемся к разговору о соли и соленой воде.