Mysterium Coniunctionis

177 Filius canis Калида[832] обладает "небесной окраской", что является признаком его небесного происхождения от великих светил. Голубой цвет и сходство с собакой[833] являются также атрибутами женщины, которую Ипполит определяет, как περέηφικόλά[834], и которую преследует седой, крылатый, похотливый старик (преет — Его называют φάός ρυέντης, Струящийся Свет, а ее ηφικόλά "что означает Темная Вода" (τό σκότέινόν υδωρ)[835]. За этими фигурами можно разглядеть coniuctio Solis et Lunae, причем и солнце, и молодая луна появляются в своем неблагоприятном аспекте. И в этом случае между ними тоже возникает "гармония" духа-посредника (πνέυμάτός), приблизительно соответствующего filius philosophorum[836] Filius Калида играет роль помогающего советами духа-хранителя, вызывание которого с помощью магии столь типично для харранитских текстов. Аналогом духа-пса является пудель в "Фаусте", из которого выбирается Мефистофель в качестве духа-покровителя алхимика Фауста.

178 В этой связи я хотел бы привести сновидение о кровосмешении одной своей пациентки: Две собаки совокуплялись. Кобель погрузил свою голову в суку и исчез в ее утробе[837]. Присутствие символов-животных всегда является признаком психического процесса, происходящего на животном уровне, то есть в сфере инстинктов. В сновидении изображены роды (в "обратном порядке") как цель полового акта. Это архетипическая ситуация лежит в основе мотива кровосмешения вообще и она присутствовала в современном человеке задолго до того, как он начал осознавать ее. Архетип кровосмешения лежит также и у истоков примитивного представления о том, что отец возрождается в сыне, и священного брака между матерью и сыном в его языческой и христианской формах[838]; он обозначает самое возвышенное и самое низменное, самое светлое и самое мрачное, самое лучшее и самое отвратительное. Он представляет обновление и новое рождение, бесконечное сотворение и исчезновение символических фигур.

179 Мотив собаки является необходимым противовесом чрезмерно воспетой "светлой природе" камня. Помимо того, что говорит Калид, у собаки есть еще один аспект, относительно которого, однако, мы находим в литературе только отдельные намеки. К ним относится следующий отрывок из "De ratione conficiendi lapidis philosophici" Лаврентия Вентуры[839]:

А потому, снеси дом, разрушь стены, выжми чистейший сок[840] с кровью и приготовь себе то, что ты сможешь есть. Вот поэтому Арнольд и говорит в Книге Тайн[841]: Очисти камень, сотри дверь в порошок, разорви суку на куски, выбери самую нежную плоть и ты получишь наилучшую вещь. В этой одной вещи скрыты все части, в ней сверкают все металлы. Вот эти части: два мастера, два сосуда, два времени, два плода, две цели и одно спасение[842].

180 В этом тексте полно неясностей. В предыдущей главе Вентура говорит о единстве lapis и medicina, упоминая аксиомы "Не добавляй ничего чужеродного" и "Ничего извне"[843] вместе с цитатами из Тurb а Гебера и "Thesaurus thesaurorum" Арнольда[844]. Затем он обращается к "излишествам, которые должны быть устранены"[845]. Он говорит, что lapis "по самой своей природе наиболее чист". Стало быть, очистить его достаточно хорошо можно в том случае, "если вывести его из своего дома и заключить его в чужом доме". Далее текст гласит:

В своем доме рождена летающая птица, а в чужом доме[846] — растворяющий камень. Две летающие птицы[847] вскакивают на столы и головы царей[848], потому что обе они, птица пернатая и птица ощипанная[849], дали нам это видимое искусство[850] и не могут покинуть общество людей[851]. Отец[852] искусства заставляет ленивых работать, его мать[853] кормит истощенных трудами сыновей, украшает и делает более быстрыми их усталые члены.