Мысы Ледовитого напоминают

Выбор русла надо сделать до начала полярной ночи, а дальше, по руслу, можно идти и в темноте, звёздными и лунными днями, в лютый мороз. Когда же бушует пурга, отлёживаться, сгрудившись, в чуме (так делали многие). Русло речки вскоре (вёрст через 40) повернет прямо на юг, и начнется долина, которая через 15 вёрст выйдет к реке Жданова, и надо идти по ней вверх, до реки Горной, текущей с юга[31]. Она приведёт к вытянутому озеру (в сухое лето это цепь озёр, именуемых Перевалочными), лежащему в долине, из которой течёт река Сочавы в бассейн озера Таймыр.

Есть и другие пути с волоками (например, по реке Рыбной), так что спастись могли и люди с острова Фаддея, если не погибли там, а достигли материка. Поняв, что на север во льдах им пути нет (через сто лет участникам ВСЭ льды здесь предстали как вечные), наши страстотерпцы имели всего две возможности: либо сразу бросить коч и уходить по суше, либо плыть на юго-восток и бросить его весной, ибо льды не могли бы выпустить его раньше июля, а тогда до зимы людей не достичь. За полвека до них так же бросил весной корабль великий Баренц, бросил на Новой Земле, у мыса Желания.

Фёдор Александрович Романенко

Сложнее понять, как уцелевшие странники могли двигаться летом на юг, через озеро Таймыр, не имея лодки. Понять помогает упомянутое в начале очерка обстоятельство: хотя к северу от озера Таймыр почти все названия русские, но как раз та река, текущая в озеро Таймыр, куда впадает река Сочавы, носит местное имя. Для нас оно труднопроизносимо: Нюнькаракутари.

Это название значит, что низовья Нюнькаракутари, а с тем и СВ берег озера Таймыр, были известны таймырцам еще до прихода русских и что, следовательно, наши путники могли летом найти там помощь и быть переправлены на южный берег озера. Если они, идя по этому пути ранее на север, не обидели таймырцев, то теперь, возвращаясь, помощь могли получить легко.

Это значит, что её низовья известны были до прихода русских и что, следовательно, наши путники могли летом найти там помощь и быть переправлены на южный берег озера Таймыр. Если они по этому пути уже прошли ранее на север и теперь возвращались, то среди них почти наверняка были в качестве проводников местные жители, и помощь они могли получить легко.

Оттуда путники или сами добрались до «Большой земли», или остались жить в южной части Таймыра. Им, смею полагать, было бы самоубийственно нести назад краденые ценности (откуда взяли?), да и не на чем. Но несколько монеток, перстень и связку шкурок мог припрятать у себя каждый.

6. Куда они могли деться?

На этот вопрос Долгих нашёл остроумный ответ, но не среди найденных вещей, а в северных мифах. В статье [Долгих, 1943] изложена легенда, которую привожу почти дословно.

Среди северных народов, от Енисея до Индигирки, бытует в разных вариантах следующая легенда. Охотник (эвенк или якут) около берега моря встречает заросшего волосами человека. Тот знаками показывает охотнику не следовать за ним. Но охотник идёт по следу волосатого человека, доходит до его избы и входит. В сенях он видит много медведей разного цвета, а также клыки мамонта, сложенные, как поленица дров. В самой избе на нарах спит несколько волосатых мужчин большого роста и белолицая красивая женщина. Она дарит ему драгоценную пушнину и просит скорее уйти: если её братья проснутся и застанут его здесь, то убьют, так как они здесь живут, скрываясь от остальных людей.

Довольно-таки ясно, что волосатые люди — это русские, для которых ещё нет у тогдашних жителей севера Сибири названия, а разноцветные медведи — незнакомые ещё оленеводам ездовые собаки. То есть, легенда очень стара, что Долгих и отметил. Она гласит, что некоторые из первых русских подолгу жили, избегая выходить к своим соплеменникам. А что таких отшельников сборщики ясака действительно искали, мы знаем из ясачных записей. Долгих справедливо отметил, что здесь переплетены древний и более поздний сюжеты.

Важно, что эта легенда есть и у нганасан. Она, в отличие от приведённого выше обобщённого скучноватого конспекта, дана в книге [Долгих, 1976] целиком, и в этом замечательном рассказе мы можем видеть как побудительные мотивы наших героев, так и способ их спасения. Звучит она так.