Мысы Ледовитого напоминают

Яркий пример обратной эвристики как раз и дает история с Петром I. Учебник истории (неважно, какого года, уровня и места издания) делит историю России на допетровскую и более позднюю. Если пишут о Петре специально, то делят историю на три части — до Петра, при Петре и после. Эпохальная роль Петра тем самым задана и не обсуждается, даже если обсуждение заявлено.

Первым известным мне историком, поступившим иначе, был Павел Милюков: в магистерской диссертации о финансах и администрации России двух веков (XVII и XVIII) он выявил два периода — до Полтавской битвы (1709) и после нее. То был, по Милюкову, переломный момент в управлении, к которому государство шло весь XVII век и след которого виден историку еще полвека.

Но не следует думать, что в том году Петр задумал и начал осуществлять какой-то план финансовой реформы. Нет, некий план обнаружится лишь через 10 лет, будет вчерне реализован через 15 лет, а еще через пару месяцев Петра уже не станет, и система его начнет разваливаться.

Тридцатилетний Милюков представил к защите огромный обобщающий труд (обычно же крупный ученый защищал на степень магистра работу небольшую и частную, зато раньше), вскоре вышедший книгой почти в девятьсот страниц. И спорят о той диссертации вот уже век с четвертью.

Павел Николаевич Милюков — депутат Гос. думы

Милюков отстранился от темы петровских зверств, что отнюдь не ослабило эффекта, а, наоборот, его усилило. Назвав в начале книги Петра «молодым реформатором», показав в середине вымирание населения России (особенно северного), в конце автор попросту отказал царю в звании реформатора:

«За исключением мер, принятых в последние годы (жизни — Ю. Ч.) под влиянием идей меркантилизма в пользу городского класса, Пётр не был социальным реформатором» [Милюков, 1905, с. 545].

Поскольку, однако, изменения государства налицо, то нам приходится

«наблюдать реформу без реформатора» (там же, с. 542)[59].

Жестокий тезис Милюкова «реформа без реформатора» редко упоминают и еще реже анализируют. Упоминая, обычно его именуют ошибочным, указывая на ошибки в книге Милюкова. Они там действительно есть, да и сама формулировка вряд ли удачна (называл же он на других страницах Петра реформатором), однако указание ошибок не заменяет анализа сути дела. Суть же состоит в том, что анализ реформы нельзя смешивать с анализом деяний Петра. Вот оно, измерение иное, нежели пресловутое «истина лежит посередине».

Начал Милюков с очерка финансов и администрации XVII века, показав, что и потребность в их реформе, и ее попытки были задолго до Петра. То же можно сказать о войске. Так, набор в рекруты для полков нового строя, обычный для петровской эпохи, практиковался давно, но именно Петр придал явлению огромный размах. Это повело (в отличие от времен прежних правителей) к массовому разорению и запустению крестьянских дворов. Особенно значительно и мучительно было опустошение при Петре земель европейского Севера [Колесников, с. 248–250; Швейковская, с 88].

Для Петра единственной причиной заняться реформой финансов и администрации была, по Милюкову, нужда в деньгах для содержания армии и флота. Царь нуждался в знании числа подданных именно для этого, но использовал его не для соразмерения желаний с возможностями, а лишь для исчисления, сколько следует брать с одного плательщика для покрытия требуемых расходов. Расходы же задавала, по Милюкову, планируемая им очередная война. Мне остается лишь добавить, что для Севера европейской России еще худшую беду являло строительство Петербурга и, затем, Ладожского канала.

Мысль о том, что для роста доходов надо помочь крестьянину расширить запашку, в голову Петра так и не пришла. Если налог собрать не удалось, надо его увеличить, вот и всё. Безмерно росшие налоги и угоны людей вели к падению производства и сокращению населения, однако царь вновь и вновь наращивал поборы, угонял новых людей (он писал, что его солдаты и работники бессмертны, ибо на место погибшего та же община обязана выставить новую «персону») и умножал роскошь двора. Дошло до курьёза: в 1707 году доходы казны упали, несмотря на удвоение налогов [Милюков, 1905, с. 142].

В 1700 году Петр ввел Россию в Северную войну, финансируя ее за счет четырех млн. рублей, накопленных при прежних царях и царевне Софье. Ко времени Полтавской битвы тех денег уже не было, приходилось брать их из различных мест для каждой отдельной нужды, вплоть до «отнятия половины жалованья у служащих». Тут Милюков подошел к основной теме: