Мытарства пассионариев

— А-а-а! — украинский наемник заорал каким-то хриплым утробным голосом и, вскочив, с перекошенным от ярости лицом высадил в священника весь рожок автомата.

Прошитый очередью, батюшка осекся и начал оседать. Но ему не дал упасть подскочивший чеченский командир. Продолжая правой рукой сжимать автомат, левой он принял падающее тело и вместе с ним опустился на колени. Умирая у чеченца Аслана на руках, отец Арсений успел сказать:

— Благословенны вы, орудия правды и милости Божьей, благословенны отныне и до века! Мы… достойное по делам нашим приняли. Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.

Произнеся последние слова, которые сказал Иисусу Христу распятый справа от Него разбойник, старый священник умер.

В подземной церкви наступила такая гнетущая тишина, что было слышно, как потрескивают свечи. Все, кто здесь находился, от кожи до самых печенок вдруг ощутили, что сделали нечто ужасное. Аслан, закрывая чистые, устремленные куда-то в вечность глаза православного батюшки, провел ладонью по безмятежно застывшему лицу и аккуратно положил тело на амвон.

Вдруг тишину разрезал дикий хохот ряженого украинского наемника.

— Га-га-га! Нарэшти заткнувся, сучий сыну! Га-га-га! Собаци собача смерть! Га-га-га!

— Хоть один раз ты правильно сказал. Только собака не он, а ты, — Аслан, не вставая с колен, одной рукой все еще придерживая тело священника, второй рукой вскинул автомат и длинной очередью разворотил все нутро ряженому «вояку». Тот бревном рухнул на спину. Навеки закрылись карие галицкие очи. Никто — ни окружающие, ни он сам — так и не поняли, почему он больше жизни ненавидел русских. Также никто не смог вспомнить его имени.

(Лишь в далеком Львове, где в эту минуту около резиденции митрополита Галицкого и Слуцкого проходил очередной митинг против визита во Львов Патриарха Московского и всея Руси, где все привычно скандировали «Ганьба!» и «Геть московського попа!», у одной из женщин в самой гуще митингующих вдруг подкосились ноги и закружилась голова. Словно вспышкой осветило ее разум: она вдруг со стороны увидела себя, этих беснующихся людей, которых кто-то умело подогревал и направлял для достижения только им ведомых целей. Ее подруга Бронислава Виванив передала рядом стоящему коротко стриженному молодому человеку портрет Степана Бандеры и, подставив плечо, вывела ее с митинга. Сердце матери разрывалось от чего-то тягостного и липко-жуткого. Подруга Броня вернулась на митинг, а она, посидев немного на лавочке, пошла на ватных ногах домой.)

А дальше. Никто не успел среагировать на то, что произошло дальше.

Сорванная с петель, отлетела прочь третья дверь. В храм ворвалось орущее волосатое двухметровое чудовище и, увидев лежащего на амвоне расстрелянного батюшку, кинулось к нему. Крик перешел в неистовый рев, от которого у двадцати четырех вооруженных мужиков застыла кровь в жилах. Страшный великан, оскаля кривые зубы и бешено вращая белками глаз, начал бегать по храму и выбивать бревна-колонны из своих мест. Выбив все, он схватил одно из них и начал со всей силы гулко бить им снизу вверх в потолок церкви. Тут-то все и опомнились: сейчас же всё рухнет! Без команды вскинув автоматы, все разом начали стрелять в сумасшедшего монстра. Но тот все-таки успел еще несколько раз стукнуть в потолок, и этого оказалось достаточно, чтобы в долю секунды на пол обрушилась пятиметровая толща земли, разом погребя всех под собой…

…Около тоннеля стояло полсотни грязных пыльных людей. Никто не смел пошевелиться, даже кашлять перестали. Потрясенные случившимся, все смотрели на черную земляную дыру выхода из тоннеля, из которого больше не доносилось ни звука.

Так прошло минут десять, не меньше.

Наконец, Андрей констатировал:

— Всё кончено.

Взгляды прихожан обратились к своему новому пастырю — молодому отцу Арсению. Но тот никак не мог прийти в себя от происшедшего. Наконец, он перекрестился и произнес то, что нашел в данный момент самым важным:

— «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»[46].

На помощь молодому батюшке пришла княжна Юсупова. Голос ее дрожал от душивших слез.

— Друзья мои! Наш дорогой старец батюшка отец Арсений и его любимое духовное чадо Остап отдали свои жизни за нас с вами. Как сказал наш новый батюшка отец Арсений словами из Священного Писания, «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Так вот, за нас, за своих друзей они оба самоотверженно положили свои души. Будем же достойными этого подвига! Будем помнить его всегда! Вечная память!!

Все запели «Ве-е-чная па-а-а-а-мя-а-ать!»

После того, как Андрей осторожно проверил тоннель до завала и, ничего и никого не найдя, вернулся, было решено выход из тоннеля засыпать. Решили также в тоннеле похоронить и тела тех двух американских солдат, которых зашиб Остап. С них сняли медальоны, вытащили документы и внесли в тоннель.

Лаз обрушился легко. Земля была настолько податливой, что казалось, будто она сама хотела поскорее скрыть следы трагедии.