MythagoWoodRus

Кольцо осталось стоять, стрелы по-прежнему глядели на нас. Печальный человек, злой и разочарованный, тоже остался стоять, устало прижимая лук к боку. Их вождь вышел вперед и всмотрелся в наши глаза; потом оглядел копье с каменным наконечником, которое я держал в руке. Очень странно, но от него шел сладкий запах, как от яблока — как если бы он полил тело яблочным соком. Его волосы были заплетены в пять косичек, выкрашенных в синее и красное.

Он осмотрел тела, лежавшие между нами, потом что-то сказал своим людям. Воины опустили луки и вернули стрелы в колчаны. Безусловно он мгновенно понял, что этих юных любовников убили несколько дней назад, но, на всякий случай, он пробежал пальцами по лезвию моего копья, хихикнул, оглядел меч, который его впечатлил, и ножи Китона, которые его удивили.

Оба тела отнесли на открытый участок у реки и положили рядом. Потом сделали двое носилок, очень грубых, и почтительно положили на них тела. Вождь склонился над девушкой, посмотрел ей в лицо и пробормотал: — Ус гуериг... ус гуериг...

Человек, который был отцом девушки (или юноши, трудно сказать), опять беззвучно заплакал.

— Ус гуериг, — пробормотал я, и пожилой вождь взглянул на меня. Он выхватил перо куропатки из правой руки девушки и смял его. — Ус гуериг! — зло сказал он.

Значит они знали Кристиана. Он был ус гуериг, что бы это ни значило.

Убийца. Насильник. Человек без жалости.

Ус гуериг! Я не осмелился сказать им, что этот кошмарный убийца — мой брат.

Олень тоже оказался поводом для беспокойства. В конце концов он принадлежал нам. Мы принесли бедра и туловище, но люди отошли от нас; некоторые улыбались и показывали, что мы можем взять мясо. Несколько жестов объяснило им, что они могут взять мяса, как подарок от нас. Я едва успел улыбнуться и тряхнуть головой, как шестеро из них наклонились к куче, закинули большие куски на плечи и быстро пошли вдоль берега реки к своей деревне.

Жизнеголос

Шестая ночь. Мы у людей, которые стерегут броды на реке. Стивен называет их шамига и говорит, что о них упоминает в своем дневнике его отец. Странные трогательные похороны для двух юных любовников, которых мы нашли. Пугающе сексуальные. Их похоронили за рекой, в лесу, среди других могил. Каждый погребальный холм украшен спиралями, кругами и крестами; у мужчин и женщин разные узоры. Молодых людей положили в одной могиле, выпрямив тела и скрестив их руки на груди. К концу члена юноши привязали кусок тонкой веревки, второй конец которой обвили вокруг шеи, имитируя эрекцию. В отверстие девушки положили раскрашенный камень. Стивен уверен, что таким образом шамига обеспечивают им сексуальную активность в другом мире. Над могилой насыпали высокий холм.

Шамига — как и Гуивеннет — мифаго, племя из мифов и легенд. Так странно сознавать это. При жизни они стерегут броды на реке — и появляются там, после смерти. Легенды утверждают, что, когда река разливается, они превращаются в камни брода. С шамига связаны несколько рассказов, полностью забытых в наше время. Однако Стивен знает кусок одного такого рассказа, о девушке, которая вошла в реку, нырнула и превратилась в камень, чтобы помочь перейти вождю. Тот унес ее и, в результате, она стала частью стены крепости.

Похоже шамига не любят счастливых концов. Я понял это позже, когда к нам пришла «жизнеголос». Это девушка, совсем еще подросток, полностью голая и выкрашенная в зеленое. Очень волнующе. Со Стивеном что-то произошло и он понимает все, что она говорит.

Вечером, после похорон, шамига устроили пир нашей олениной. Они разожгли большой костер и вокруг нас, футах в двадцати, поставили круг из факелов. Сами шамига собрались вокруг костра, больше мужчин, чем женщин, все в ярких туниках, юбках или коротких плащах; я заметил только четырех детей. Их хижины стоят на ровном месте, достаточно далеко от реки; грубые квадратные постройки с тонкими соломенными крышами, однако каркас сделан из очень твердого дерева. Судя по свалкам и остаткам старых зданий — и, конечно, кладбищу — они живут здесь много сотен лет.

Оленина, зажаренная на вертеле и политая соусом из растений и диких слив, оказалась великолепна. Все пользовались заостренными раздвоенными ветками, похожими на вилки; очевидно есть ими считается вежливым. Мясо с туловища, однако, рвали руками.

Пир закончился еще до наступления темноты. Я обнаружил, что горевавший человек был отцом девушки. Юноша оказался иншаном: из другого места. Мы по-прежнему объяснялись только знаками, но, похоже, нас уже не подозревали ни в чем плохом; ус гуериг объяснило все — это дело не наших рук. На вопросы о нашем происхождении мы ответили так, что озадачили всех взрослых; на короткое время они стали довольно подозрительными.