Н 3 (СИ)

— Вот же старперы формалиновые! Да в Москве нам с Игнатом бы красную дорожку постелили! А тут… У-у-у, деревня!

— Скорее всего, это ресторан для своих, — предположил Игнат. — Может, и правда местный босс собирается там что-то праздновать. Да и черт с ним, прав Саня!

— Или деньги отмывают. Вот бы ОБНС на них натравить! — зло прошипел Микроб и сделал в сторону ресторана неприличный жест. — А я еще хотел гитару с собой взять, думал спеть им что-нибудь! Хрена лысого им, а не песни мои!

Мы направились вдоль набережной, центровой, имени Горького — мимо бесчисленных санаториев, располагающихся в старинных зданиях, мимо заколоченных на зиму кафе, баров, ресторанов, блинных, пельменных и шашлычных. Как выяснилось, посреди зимней набережной шести здоровым лбам не так-то просто найти, где отобедать.

— А пойдемте в «Йоськин кот»? — предложил Погосян. — Это жральня такая караимская. Поедим настоящей кошерной пищи! Вы когда-нибудь ели?

— Это еврейская, что ли, тема? — удивился Жека.

— Ну да. Караимы, которые тут жили, были эти, как их…

— Они не были евреями по происхождению, и вера их — не вполне иудаизм, — проговорил я, прочитавший накануне о народах, населявших Евпаторию. — Их даже фашисты не трогали.

— Так а «Йоськин кот»? Он вроде еврейский. И синагога там рядом.

— Но не караимский. У караимов молельный дом — кенассы.

Вообще Горский, конечно, молодец, велел восстановить эти исторические памятники. Как там Джабарова говорила? Кто хочет веровать — пусть верует, но делает это открыто. Так образовавшийся во время перестройки пласт верующих не почувствовал себя обделенным, когда Союз отвоевал позиции.

— Да ну на фиг этот ваш фаршмак, — сказал Клыков. — Я хочу кучу шашлыка или гору чебуреков. Или жаркое. Там такое есть?

— Ну-у, — протянул Мика, вспоминая. Не вспомнил. — Наверное.

Наш армянин за время тренировок сбросил несколько килограммов и стал таким же мосластым, как все мы. Микроб, напротив, чуть подкачался, хотя по-прежнему смотрелся, как Микроб. Ну или Бактерия. На мне же мясо нарастало с еще большей скоростью, ведь, когда тренируются вратари, задействуется больше групп мышц, а мои не вполне обычные способности ускоряли их рост. Мне даже пришлось притормозить процесс, чтобы совсем не шокировать тренеров, которые тщательно собирали, а потом внимательно изучали все наши физические данные…

В надежде отыскать общепит, мы двинулись к набережной Терешковой, рассчитывая найти столовую. В идеале, конечно, уютный ресторанчик, но выбирать особо не приходилось, потому что проснулся голод.

Не удержавшись, Микроб купил батон с молоком и принялся его поедать. Он был мягким, с хрустящей корочкой, и мы все отщипнули от него понемногу.

Когда добрались до места, где прохожие кормили качающихся на волнах лебедей, все бросились их фотографировать, а Мика включил видеосвязь с мамой и сестрой, затарахтел по-армянски, улыбаясь от уха до уха и стоя так, чтобы лебеди попали в кадр.

Парни дурачились, кривлялись, ставили ему рога, но Мика никого и ничего не замечал. Он был счастлив. Во-первых, он не только лидировал по числу голевых передач, но и забил несколько голов, чем доказал, что достоин места вольного художника, во-вторых, разговаривал с близкими, по которым очень скучал.

Клыков последовал его примеру и решил порадовать маму. Микроб был слишком взрослый для таких глупостей и отправился делить недоеденный батон с лебедями. А у меня внезапно пикнул телефон, и я распаковал конвертик.

Сообщение было от Арины: «Привет! Дай-ка отгадаю, что делаешь. Гоняешь мяч по полю! Не забывай меня. Пиши хотя бы иногда, а лучше звони». Пока парни были заняты, я отошел в сторонку и набрал Арину, включив видео. Надеюсь, она ответит и увидит это море, сине-пятнистое от теней облаков, и лебедей, кормящихся с рук, чаек, ловящих хлеб на лету.

Арина ответила почти сразу. Судя по обстановке, она была дома, ненакрашенная, с волосами, собранными в хвост. В общем, юная и трогательная.

— Какие люди! Глазам своим не верю! Ой, а это ты где? Это у тебя там море?

Донесся женский голос. Глянув куда-то в сторону, Арина что-то тихонько сказала в сторону и убежала в туалет. Я повернул телефон к морю, которое немного волновалось и с тихим всхлипом ластилось к бетонным плитам. Микроб, сидя на корточках, пытался покормить лебедя с руки, но тот не рисковал приблизиться. Увидев, что его снимают, Микроб помахал мне.

— Сколько лебедей! — воскликнула Арина. — Море! Красиво-то как! Хочу туда.

Дверь в туалет распахнулась, и знакомым голосом сказали:

— С кем ты там разговариваешь?

За левым плечом Арины появилось недовольное лицо Лизы Вавиловой, и я подумал, что они с Микробом точно нашли бы общий язык: оба любят поворчать и съязвить.

— Привет, Саша! — она помахала и сказала с укоризной: — Мне, значит, не звонишь. И даже пишешь через раз!

— Я одинаково вас люблю, — сказал я. — Просто сейчас выдалась свободная минутка. Смотри, как красиво.

— Хм… И тепло совсем. Парень, вон, в осенней куртке. А у нас опять снег.