Н 5 (СИ)

Мы расположились у золоченной балюстрады, обрамлявшей подъем с правой стороны, в тени колонны, соседствующей с огромным батальным полотном на стене, и мало чем отличались от других охранников, присутствующих во дворце во множестве. Сосредоточенность, деловой вид – даже расцветка костюма все та же. Впрочем, все оттенки темно-синего были главным лейтмотивом этого дня. В деловом мире считают черный цветом траура и уместным для похорон, а все остальные оттенки, кроме синего – слишком пестрыми. Оттого разнообразие ограничивалось фасоном и еле заметными полосками, находя отдушину лишь в исполнении запонок на манжетах рубашек – и миллионы рублей решительно вкладывались в единственный доступный маркер богатства и процветания. Потому что дорогие часы еще требовалось ненавязчиво обнажить, а вот перстни и кольца уже шли по разряду оружия – тоже статусные вещи, но надо ведь продемонстрировать способность выкинуть кучу денег вдобавок к похвальным способностям широко бить и упрямо защищать.

В общем, все мое отличие от спутника – возраст, да отсутствующий бейдж, из-за которого спутник и был ко мне приставлен. Мало ли у кого появятся вопросы. Посторонних тут быть недолжно – и пусть все серьезные разговоры будут вестись в залах и альковах дворца, но лестница оставалась стратегическим объектом обороны.

– Оболенский, – шепнули мне, стоило неспешно подняться по лестнице сухонькому старику в тяжелой шубе в сопровождении пятерых зыркающих по сторонам мужчин.

На нас один даже недовольно и весьма подозрительно посмотрел – пришлось ему улыбнуться. Но человек, по всей видимости, оказался неконтактный и далее шел спиной вперед, не спуская с нас глаз.

В остальном же – полное равнодушие от хозяев и их слуг к случайным людям на их пути в главные палаты дворца. Все важное и интересное ждало их там, оттого отвлекаться…

– Князь, вы найдете минуту? – Произнес я, стоило князю Черниговскому пройти половину подъема.

Мундиру он не изменил, да и четверо его спутников тоже оказались одеты по форме. Еще одни дозволенные цвета и фасоны в приличном обществе – любые парадные мундиры. Даже в самых фешенебельных салонах примут офицера, без оглядки на его достаток. Разумеется, если тот не станет говорить о коммерции – ради этого, будьте добры, примерьте темно-синее и фальшивую улыбку…

Рядом закашлялся спутник, нервно взглянув на меня и по сторонам – словно решая, куда меня теперь прятать.

– О, Самойлов, – мягким голосом обрадовался мне князь. – Вы тоже тут. Не удивлен, но рад встрече в этот воистину драгоценный для вас день.

– Мы могли бы переговорить, ваше сиятельство? – Почтительно указал я вдоль балюстрады.

Переход на нее был тут же, у лестничного пролета, оттого просьба не казалась обременительной.

– Я думаю, не стоит. – Смотрел он на меня с довольной, сытой улыбкой.

– У меня есть к вам выгодное предложение. – Был я настойчив, игнорируя посеревшего и нервничающего охранника.

Потому что приставать к князю – обычно к неприятностям, а ему за меня отвечать перед принцессой.

– Если оно действительно выгодное, – задумался он на мгновение и решил ненадолго сменить маршрут.

– Что вы хотели, Самойлов? – Отослав охранника, князь встал подле меня.

– Я желал бы обменяться телефонами, – протянул я ему свою визитку.

Белую карточку без имени, с одним лишь номером.

– Понимаю, что сейчас вы стеснены временем, а вопрос очень серьезный. – Держал я прямоугольник картона, который князь и не подумал взять.

Даже руки словно не нарочно заложил за спину, сцепив в ладонях, и смотрел поверх моих рук.

– Не сомневаюсь, молодой человек. Но, думаю, вам придется поискать мой телефон самостоятельно. – Смотрели чуть маслянисто его глаза, а в голосе слышалась хищная бодрость. – Быть может, у вас даже получится. Быть может, я даже захочу с вами говорить. Если до этого с вами не проведет беседу палач.

– Ваше сиятельство…

– Хотя, пожалуй, я возьму, – сделал он жест свитскому, и тот бесцеремонно выдернул прямоугольник из моей руки. – Когда вы осознаете, что стоите дешевле наших договоренностей с князем Юсуповым, я хотел бы услышать в вашем голосе… Искреннее сожаление. Желание искупить? – Со смаком и довольством подыскивал он слова. – Хотя нет. Я хочу услышать покорность. И тогда ваши дела, может быть, наладятся вновь. Кто знает?

– Ваше сиятельство, – терпеливо переждал я его тираду. – Если придет миг, когда вас бросят и предадут все, на кого вы рассчитывали, позвоните мне.

Князь звучно рассмеялся.

– Когда станет так скверно, что исчезнут все шансы, знайте – у вас есть верный сторонник, готовый вас спасти.

– Ты убил моего сына, – теперь он смотрел откровенно зло. – О чем ты, демон побери, вообще говоришь.

– Он похитил мою жену. – Пожал я плечами. – За это был убит. Я не обвиняю вас в грехах сына и самозащите. Я даже готов забыть недоразумение прошлой ночи, если всех людей вернут, а убытки покроют.

– Ты их живыми не увидишь!

– Тогда цена помощи возрастет.

– Какая вопиющая наглость. Быть в отчаянном положении и еще требовать с меня деньги… – Заиграл Черниговский желваками.