Н 5 (СИ)

– Внутри да. Находимся на усиленном режиме. – Бодро рапортовали ему. – На улице какое-то шевеление, но Игнат Валентинович сказал, что защиту держит.

Гарантии одного из клановых «виртуозов» успокаивали… Могли бы успокоить… Да, могли бы, например вчера…

– Что? Что на улице? – Глухо произнес князь.

– Там эти восточные люди, в белом и золотом. Смотрят, не атакуют. Да и вокруг Москва, – пожал порученец плечами.

Князь закрыл глаза, пытаясь подавить возникший по всему телу тремор.

– Тебе кольцо выдали? На случай неприятностей? – Сглотнув, произнес князь.

– Да, господин! Неотлучно с собой ношу. Инструктаж прошел.

– Дай его сюда. Проверю заряд. – Закрыл глаза князь и вытянул руку.

– Спасибо, господин! – Замешкавшись на секунду, с огромным почтением вручили ему в ладонь перстень.

Черниговский быстро надел его на палец и подал Силу. Чтобы через мгновение вывалиться на мраморные плиты родового дворца в Чернигове.

Родной дом встречал его теплом и не торопился встречать осень. Слышался звук близкого фонтана. Где-то рядом звонко звенел детский смех.

Закрыв голову руками, Черниговский дико и по звериному взвыл.

Общеизвестно, что самые дурнопахнущие вещи происходят в тени грандиозных событий, к которым приковано все внимание. Вот и сейчас князь Давыдов тайком надевал сапоги на портянки недельной давности за спинами напрягшихся владетелей, готовых к кровавой свалке.

– Хоть эти не ушли от меня на чужих ногах, – буркнул гусар, заправляя штаны в сапоги.

Князья все еще возвышались над столом – почти три десятка обозленных супротив шести. Шестеро, мягко говоря, были тому совершенно не рады, однако продолжали стоять – потому как оставался шанс, что князь Черниговский вернется с императором об руку и рассадит всех по местам. Но вместо того, у стены за спиной легонько хлопнул потревоженный воздух, замещая объем пространства внезапно исчезнувшей свиты Черниговских. И вот тогда настало время для неловких улыбок, отведенных в сторону взглядов и попытки шестерых рассесться обратно.

– Стоять! – Гаркнул Мстиславский.

– Ну что же вы, князь. – Примирительно вставил слово князь Долгорукий, тоже стоявший на ногах. – Вина этих господ неочевидна и не доказана.

За что удостоился благодарных взглядов. Ненадолго.

– А пока она не доказана, уместны только обеспечительные меры. – Мягко завернул говоривший. – Предлагаю взять имущество этих господ на хранение.

– За что?! – Вскинулся Шемякин. – За то, что стояли подле?! Шуйский, не твоего ли внука беззаконно обвиняли в том же?!

– Твой друг обвинял. – Тяжелым взглядом смотрел на него князь. – А ты ему потворствовал.

– Я ратовал за справедливое разбирательство! Есть его правда – значит он прав. Есть твоя правда – так честь тебе и хвала!

– Так заговорил, значит. – Хмыкнул Шуйский.

– А нас губить за что? – Дрожал губами князь Шемякин. – За незнание? За радение чужой беде и человеколюбие? Люди!!! А не вы ли пожимали руку князя Черниговского, не вы ли обнимали его часом ранее? – Обернулся он к сидящим князьям. – Что теперь, всех губить, кто рядом был?

– Не губить, – прицениваясь, смотрел на него Юсупов. – Гарантировать исполнение приговора, если таковой будет. Мы же за правду, против кривды. Как и ты. Будет твоя правда – честь тебе и хвала. А до того средства, которые пострадавшим пойти могут, мы с братьями от трат побережем.

– Так пусть будет расследование, которому я подчинюсь! Но дом и достояние мое до суда трогать не позволю!! – Упрямо стоял на своем князь Шемякин.

И пять голосов, стоящих подле него, поддержали его мрачным одобрительным хором.

Хотя тридцати князьям их несогласие было не особо интересно – разорить Чернигов и княжество на такую толпу будет мало, а вот если взять шесть уделов, да поделить на всех – тогда горе по погибшим родичам, быть может, и отступит на мгновение…

– И тут нужен суд да расследование! – Хлопнув себя по колену, невольно оттянул на себя внимание Давыдов. – Эка я вовремя сподобился, господа! Разрешите представить достойного человека для этого ответственного дела! – Повел он рукой в сторону колонн, где на границе свит Панкратова и Юсупова, стараясь выглядеть независимо, перетаптывался до того резко побледневший Еремеев.

– Князь… – поморщился Долгорукий. – Дело серьезное.

– Серьезней некуда, – охотно согласился гусар, резким жестом приказав дворцовой охране посторониться, в два шага встал рядом с Еремеевым и перехватил его за руку до того, как тот отступил. – Разрешите представить!

– Но я не хочу! – Горячо шептал ему упирающийся мужчина.

– …скромного, – вел его ко столу Давыдов.

– Князь, я прощу вам долг…

– … и благородного! Моего друга и аристократа Еремеева Сергея Олеговича! – Встал он подле стола вместе с чуть ссутулившимся Еремеевым, панически рыскающим глазами по сторонам.

– И он нас будет судить? – Фыркнул Шемякин.

– Василий, я тебя прошу, – вздохнул Шуйский на этот фарс.

– Нет, это я вас попрошу. – Резко посерьезнев, обвел всех жестким взглядом протрезвевший гусар.

Хотя скорее не гусар…. Князь Давыдов отпустил руку Еремеева и медленно зашагал к стоящим подле стола.