Н 5 (СИ)

– Себя и совесть свою! Благодаря тебе и твоим дружкам – бродяги ушли. А может на себе гниль или почесуху унесли. Вспыхнет, где пламя заразы – себя вини! Что почувствуешь, когда узнаешь, что из-за тебя погибло за сотню невинных душ? А то и поболе!

– Что почувствую? – переспросил я – Хм… да ничего не почувствую. Говорю – мы сыроеды народ простой и незатейливый. А если вкратце – нам насрать. Так что ты знаешь о Чистой Тропе старший верг Мнут?

– Сказка тупая! Для дритсеков тупых! А ты поверил, сыроед? И что за цифры у тебя на груди? И что за плуксы?

– Незачет – усмехнулся я и покачал головой – Такими ответами не отделаешься, верг. Отвечай полно. И я отвечу тем же.

– Ладно, абориген. Хочешь сказку о Чистой Тропе? Будет. Может хоть от боли отвлекусь… Слушай…

До города мы шагали недолго. Минут тридцать с небольшим. Дошли бы и быстрее, но нас замедляли ушибленные в разной степени верги. Один хромой, другому подбили крыло, третий все время кашлял и щупал ушибленное горло. Ни одного из них я не жалел. И медленную их ходьбу молчаливо поощрял – тем больше вопросов задам и больше ответов получу.

Нашу житуху я от старшего верга тоже не скрывал, давая ответы максимально подробные и полностью правдивые. Само собой все мои ответы касались малой родины – любимого и незабвенного острова сыроедов, где я и мои спутники недавно были рождены Матерью, где пасли олешков, гарпунили рыбу и пытались наладить отношения со сварливым и злым вождем Гырголом. Вот только отношения наладить не удалось. И нас отправили вплавь на утлом плоту. Не то чтобы силой в плавание пихнули, но все шло к большому конфликту, а кому он нужен? Вот мы и отправились на поиски лучшей судьбины.

Если изначально я планировал частично скрыть нашу островную «родословную», не собираясь называть точного острова, то теперь, узнав про функцию «запроса» службы вергов, понял, что попытка была обречена на провал.

Так что отвечал я честно. Но не дальше этого. Сыроеды мы. Че тебе еще надо? Могу рассказать про немудренное житье-бытье. Могу показать, как мы кочуем, как кишки оленям выворачиваем, как мозги их же из костей выколачиваем и с наслаждением поедаем.

Где и за что был награжден? Да на острове родном – воевали с блинами проклятыми. С плуксами вдруг явившимся на родную землю нашу тоже воевали. Мать и одарила за заслуги наши.

Что значит «не слыхал о наградах сыроедских»?

А что ты вообще о нас знаешь?

Бывал у нас на острове?

Чай с нами пивал?

Нет?

Вот и не надо поклепов на смелых сыроедов отмеченных наградами за отвагу в битве проявленную. Не веришь – сплавай на остров, поговори с Гырголом. Если не боишься седого волка Иччи, что приходит иногда из Смертного Леса чинить поголовную справедливость…

В свою очередь я задавал вопрос за вопросом. И если не был доволен ответом, вопрос повторял, не позволяя старшему вергу что-то спрашивать. Баш на баш, верг. Ты мне информацию, а я тебе сказку приправленную правдой.

Баюкая руку, верг отвечал и если сначала каждое слово словно колючий ком едва вылезало из его горла, то вскоре он разошелся и стал куда разговорчивей. Особенно когда понял, что меня больше интересует информация глобального масштаба, а не мелкие склизкий тайны его любимого городка Светлый Плес. Вскоре к старшему присоединились младшие верги, вставляя уточнения и дополнения. Даже стражник с ушибленным горлом что-то каркал хрипло.

Информация поперла…

И чем больше я узнавал – тем сильнее мрачнел, быстро поняв, что, покинув стальной подземный мир, мы очутились в мире лишь слегка более приветливом внешне, но со столь же уродливой сердцевиной.

А чего ты ожидал, зомби? Решил, что попал в пряничную сказку? Нет. Тут дерьма оказалось куда больше. Впору возвращаться домой тем же путем, что и пришли…

Мир…

Большой и красивый мир. Вергам была знакома лишь его крохотная прибрежная часть – немалый участок суши и побережья огражденный с одной стороны морем, с двух сторон скалистыми грядами, а с четвертой – высоченной скальной стеной, что находилась километрах в тридцати отсюда, но к ней не вело ни одной дороги или хоженой тропы. Да и путь к скале, которую местные никогда не видали, но называли Гранью или Гренсеном, шел по дикой территории заселенной процветающим здесь хищным и агрессивным зверьем щедро разбавленным еще более страшными тварями.

Что за твари?

Да их полно.

Чего только стоят клятые трахнутые призмы, эти сучьи дети сумевшие избежать смерти в начальных стадиях и таки вылупившихся из коконов. И видит Мать – ее лотерея порой превращает принудительно измененных в смертоносного монстра способного за пару секунд порвать обычного доброса на кровавые куски. По понятной причине призмы не питают любви к добросам. Пусть они не помнят за что их наказали, но понимают, что без участия свидетелей и обвинителей дело тут не обошлось. Кто-то ведь тащил на эшафот, кто-то обвинял… так что большая часть призмов с радостью убивает добросов. К тому же у какого призма все нормально с головой? Они же уроды и твари. Кто нормальным останется, видя себя таким?